Читать «Антипедагогические этюды» онлайн - страница 14

   - Отказаться – это просто преступление, девочки! Ведь Марина Григорьевна для вас времени не жалеет; настоящий фанатик своего дела!

   …Что фанатик – так это точно; нет от неё покоя никому. Мало того, что сама в школе торчит чуть не сутками, так и других «грузит» по самое некуда. Уж на что Вовка Великанов – любитель английского, а и тот злится. Ни меры, ни степени, одним словом. Поговаривают, что от неё и муж поэтому ушёл… А теперь она одна осталась – так вообще из школы не выгнать; хоть бы в день этой пресловутой уборки до ночи не засиделась, а то ведь придётся ждать, пока уйдёт. Тётя Лида так просто не уймётся; тоже – фанатик не из последних.

   И Люся, конечно, не может не пойти. Она сказала про «сюрприз» маме, и та недовольно буркнула: «Иди». Но папа, когда услышал новость, категорически восстал:

   - Это ещё что за беспредел?! Не пойдёшь.

   Люся похолодела. Бог с ней, с Лидией Антоновной; девочки её и без «активистки» заклюют! Сказано же было: все – значит, все.

   - А я сказал: нет! – отрезал отец. – Нечего ходить позориться! Дома всё у тебя тяп-ляп, лишь бы отстали! А туда пойдёшь лоск наводить?? Это, милая моя, тоже заслужить надо!

   А Люся, значит, опять не заслужила. Она вообще редко «заслуживала»: что бы девочка ни делала, по мнению отца, это называлось «из рук вон плохо». Люсе исполнилось уже шестнадцать, и она отлично знала, что такое готовка, стирка, глажка и так далее. Родители этим непомерно гордились:

   - Вот выйдет замуж – поймёт, что должна нас благодарить. Уж кто-кто, а мы свою девочку превосходно к жизни подготовили. Всему научили!

   «Маме надо помогать!» - эту истину Люся услышала так давно, что и забыла, когда. Вот с тех пор и помогала. Отец, который в доме руководил всем, назначил ей два постоянных дня для «большой уборки»: вторник и пятницу. В эти дни в Люсины обязанности входило «вылизывание» всей огромной квартиры (полы, ковры, шкафы, окна), а также – «лёгкая постирушка» (того, что накопилось к этому дню в большой корзине для белья). Остальное время считалось «выходным», если не учитывать того, что посуда – всегда и после всех – мылась только Люсей, и никем иным.

   Другое дело, если в «уборочный» день Люся отнеслась к своим обязанностям недостаточно хорошо; тогда отец назначал наказание: следующий день – становится уборочным уже автоматически, из принципа. Или если очень плохо – то два дня. А там, глядишь, снова пятница… Короче говоря, редкий день оказывался свободным.

   Придираться папа умел («На пользу!!»): то полировка плохо блестит, ло люстру забыла протереть… Девочка еле-еле вытягивала на хорошистку, ведь времени на уроки оставалось всего ничего; поэтому считалась и дома, и в школе – «так себе», среднего ума. Если б не ёё изумительная память – в отстающих, наверное, ходила бы.

   Люся всё время жалела, что нет у неё ни сестрёнки, ни братика. Было бы с кем разделить тогда ненавистный домашний труд…