Читать «Каменный пояс, 1975» онлайн - страница 154

— Учительница?

— Я ж говорю — студентов учит. Дома не успеет носа показать — и по соседям. Собирает она, вишь ты, как его... уж больно мудреное слово, натощак и не выговоришь. Ну, песни там всякие, небылицы...

— Фольклор?

— Во-во! Будь оно неладное. Поначалу ко мне приставала: расскажи да расскажи. В молодости-то я и вправду всяких сказок знал, не перечтешь сколько, а теперича перезабыл. Стану рассказывать, а она останавливает — не то, говорит. Будто повторяю, которые уже в книжках написаны. Откуда мне знать — писаны они или не писаны. Осталось в памяти, вот я и рассказываю. Одну сказку все же записала. Про Липунюшку.

— Так эта сказка тоже в книгах есть.

— Вот так ядрены шишки! А она говорит нет. Где та сказка напечатана-то?

— Ее Лев Николаевич Толстой написал.

— Вон оно как. А что же, он в здешних местах бывал?

— Нет.

— А как же он про Сугомак сказку знает?

— У него не про Сугомак.

— А моя про Сугомак. Интересуешься?

— Конечно!

— Сказка — дело умное. Рыба-то никак перекур устроила? Может, и нам того — перекурить?

Старик вытащил пачку «Беломора», хотел угостить Андреева, но тот отказался — давно бросил.

— Видишь мыс в озере выдается? — показал старик на дальний берег: там был взгорок и корабельные сосны на нем. — Знаешь как зовут?

— Толстый мыс.

— Верно, парень. Хоть живешь в Челябинске, а родные места не забыл. Толстые там сосны растут, потому и прозвание такое. В ранишние-то времена землянка там была, а в этой землянке и жил Липунюшка.

— Землянка, наверно, и сейчас есть?

— Нету. Теперича там рыбаки балаган поставили. Да ты меня, ядрены шишки, не перебивай. Сам собьюсь. Была у Липунюшки мать-старушка и на всем белом свете никого больше. Девицы на него не заглядывались, сморчок на вид был — рябенький да сухопаренький. Но голову бог дал светлую и руки золотые. Рыбу-то, вишь, ловил, а матушка продавала. Тем и жили. До войны, бывало, какая-нибудь старушка покладет рыбу в решетку, решетку на тачку, ездит по улицам — кому рыбы надо? Помнишь, небось?

— Еще бы!

— Липунюшка ловил, а она — продавала. Придет на бережок, сядет на камушек и кричит сынка-то. Он услышит ее голосок и отзывается — плыву, матушка, плыву, рыбки тебе везу. Привезет, а рыба вся на подбор — лини, щуки, окуни с лопату, подъязки случались тоже. Мать ему поесть принесет. Посидят так-то на бережку, поговорят о том, о сем и опять каждый на свою работу. Однажды слышит Липунюшка, будто кто-то зовет его в неурочный час. Матушка не должна еще прийти: голос-то на ее и не похож. Не поплыл, а вскорости матушка пришла, ее-то голос он знал, отличал от любого. Отдал ей рыбу, поел, как водится, и говорит: «Звал меня кто-то, матушка. Голос твой и не твой. Не поплыл я». — «Еще позовет, тоже не плыви, сынок. Это лесная девка тебя кличет». А тот, глупенький, спрашивает: «Какая такая девка? Не слыхал я что-то про такую». — «И дай бог не слыхать. У нее любовь жгучая. Кто полюбит лесную девку, белый свет забудет. Ее за то от людей прогнали. Полюбит одного, высушит и другого ищет. Не откликайся ей, сынок». — «Ладно, матушка», — это ей Липунюшка отвечает, а сам думает: «Ишь какая на свете любовь есть, а я и не знал. Чудно даже — от любви высохнуть можно. От любви цветут, ядрены шишки, а не сохнут, тут матушка что-то напутала». И вот на другой день приходит опять лесная девка — уж она как повадится, ее не отобьешь — и зовет Липунюшку. Так, ядрены шишки, и зовет: «Иди ко мне, Липунюшка, иди, не покаешься. Дам я тебе то, чего никто не давал и не даст».