Читать «Православный колокольный звон» онлайн - страница 21

Ритмо-тембровый и ритмо-обертонный колокольный звон во всем его богатстве, великолепии и царской пышности известен одной только православной России. Следует упомянуть здесь и замечательного мастера-виртуоза этого звона Александра Васильевича Смагина (род. 1843 г.). Необычайной высоты достигла в России и техника отливки колоколов, величина которых без сравнения оставляет за собою не только Европу, но и весь мир. Первое упоминание о колоколах в русских летописях относится к 1066 г. В 1533 г. в Москве отлит был колокол-благовестник в 1000 пудов. В это же время появился и виртуозный трезвон. В 1688 г. в Ростове отлит колокол Сысой весом в 2000 пудов. Немного ранее, при царе Алексее Михаиловиче, в 1654 г. был отлит колокол весом в 8000 пудов, но поднят он был на колокольню лишь в 1668 г. Бернгардт Таннер отмечает его художественные достоинства и грандиозность. Вследствие пожара и трещины колокол с 1701 г, пребыл безгласен. В 1734 г. к материалу этого колокола было прибавлено новое количество металла и искусством мастера Ивана Феодоровича Моторина был отлит колокол в 12327 пудов 19 фунтов весом. Это и есть знаменитый Царь-колокол - самый большой в мире.

Вкус к колокольному звону, богатство колокольных композиций (рисунков звона) и понимание смысла того языка, которым говорит колокол, вполне соответствует высоте, глубине и красоте православно-русско и литургики, в которой колокольный звон, наряду с знаменным распевом, составляет существенный момент.

Здесь нельзя не упомянуть о чистоте и бесстрастии колокольного звона при всем его блеске, оживленности и выразительности. Его чистая духовность и непорочная, глядящаяся в самое сердце, ясность и вызвали к нему особую ненависть нечистого, немощно-страстного, рассудочно-эмоционального мелкого беса революции. Обе революции (на Западе так называемая Великая французская революция и у нас, начатая царствованием Петра I и законченная большевиками) сопровождались и сопровождаются открытым походом на колокола и, что особенно замечательно, с одними и теми же практическими целями - переливки их на пушки для защиты революционного отечества и на пользу, будто бы, промышленности.

Это один из вариантов приема Иуды Искариотского, который жалел миро, возливаемое на ноги грядущего на смерть Господа Иисуса, но не из любви к нищим, а потому что был вор (Иоан 12:6). Татями были и остались бунтовщики и революционеры - коронованные и некоронованные. Государству-зверю ненавистен чистый, ангельский голос колокола, возвещающий о вожделенном небесном отечестве, о граде Божием. Но тем более должны любить этот язык все чающие жизни будущего века.