Читать «Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией» онлайн - страница 31
Дмитрий Соколов
Он пригласил меня на завтрак. Я с радостью пошел за ним. Роса была. Я старался идти, не отказываясь ни от одного своего шага. Только немного еще кружилась голова.
У его дома стояла мельница. Хотя это опять было не так, это опять слова летят валом и слепят, как песок. Это дом стоял у мельницы, она была гораздо старше и важнее, и ее огромные крылья кланялись, пока мы подходили. Понятно, не нам; это был богатырь, становящийся на колени перед травой. Дом, куда мы вошли, был богатый, важный. Такой умница-дом. Пироги поставили на стол, разложили творог по тарелкам. Чашки наполнились чаем. Ура! Я люблю есть. Мы стали завтракать, он – степенно, я – как в стихотворении одного юного поэта:
Волк кровожадный
хищно ест свою добычу
и радуется.
Потом я поймал на себе его взгляд, и это был взгляд луны, взгляд старого бомжа, сидящего на своих бочках с печалью, взгляд человека, который учился тосковать и научился, и несет свою тоску как весть миру. Я придумал, что у него рак, и доел творог. А потом подумал: хватит ходить по собственным городам, смешайся с миром. И спросил у него, что случилось. Наверное, он сам ждал заговорить. Он попросил меня остаться у них на несколько дней. Он сказал, что его дочь нездорова. «Нездорова вот тут» – он постучал себя по голове. Во мне встрепенулся семейный психотерапевт, и я сразу стал представлять себе, как это может быть метафорой в отношении его же, но потом одернул себя, и решил честно поверить, что у него сумасшедшая дочь. Я заверил, его, что останусь, что поговорю с дочкой, что попробую сделать все, в чем я не мастер. На этом кончился разговор, кончился чай, кончилось утро.
Она гуляла у реки; она ждала меня. Молодость! сердце встрепенулось. Все эти встречи, объятия, потом брести куда-нибудь в обнимку. Все это вспоминается как сон, галлюцинация: я? был там? и что делал? а зачем?
– Паола.
– Пьеро.
– Мне папа сказал, что вы душевед и врачеватель мозгов, и что вы любезно согласились пожить у нас и помочь ему с его мигренями.
(«Ого, а папа-то умный!» – подумал я.)
– Паола, я такой же душевед, как вы – балерина.
И тут она расставила руки, изогнулась, встала на носочки и сделала несколько па, совершенно балетных. Ужасно красиво.
– Теперь у меня нет выбора, – сказал я, когда она закончила. – Отныне я – душевед и заклинатель мозгов.
Она захлопала в ладоши.
– Паола, а вы никогда не задумывались, что красивый поступок одного человека чаще всего бьет по другому?
Она замерла на ходу и наклонила голову:
– Почему?
– Как, например, сейчас: вы сделали красивое и верное движение – в том, что касается вас. Но меня вы положили на лопатки и не оставили мне выбора.
Она встряхнула головой.
– То, что вы говорите – это ужас.
– А что же мне оставалось делать?
Она сказала с расстановкой:
– Сделать в ответ красивое и верное движение.