Читать «Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией» онлайн - страница 30
Дмитрий Соколов
__________________
Русалки – вот одна из излюбленных форм жизни "спящих красавиц". Не русалочка Андерсена, а многочисленные речные и морские нимфы, сирены, вечно резвящиеся, вечно юные. С земными мужчинами их сталкивает два основных сюжета, оба мало приятные. В одном они топят или "щекочут до смерти" моряков или кто там близко подходит к воде без должной защиты. В другом герой, наподобие Одиссея, привязывает себя к мачте, чтобы избежать соблазна броситься в воду при звуках прекрасного пения сирен. Другими словами, взаимное притяжение полов в случае русалок не прибавляет "жизни на земле", как в случае земных женщин, но скорее "вычитает". Эта страсть гибельна. (В таком поэтичном случае Русалочки она гибельна для самой Русалочки.)
Для справедливости и психологической точности стоит отметить, что водные нимфы, будучи обычно так суровы с "земными" мужчинами, бывают прекрасными друзьями с богами и героями. Дионис, например, был воспитан нимфой Ино (она же – Белая морская Богиня, мудрая наставница), а позже спасен морской нимфой Фетидой (когда бросился в море, спасаясь от царя Ликурга, разгромившего его армию).
Разные мифологии немного по-разному решают проблему происхождения русалок. В греческом мире нимфы "первозданны", они вечно обитают в девственных водах (так же, как на лугах и в горах). В славянских мифах на них тяготеет "проклятие": русалками становятся утопленницы, некрещенные умершие младенцы и прочая "асоциальная" братия.
Образный ряд, связанный с русалками: они вечно молоды ("застывший" возраст); они всегда играют; мир, в котором они живут, лишен отчетливых форм, он переменчив, зыбок, очень разнообразен изнутри, хотя вполне одинаков снаружи; они очень красивы и соблазнительны; они холодны.
Те, кто отождествляется с такой энергетикой, часто вовлекаются в такие игры как "динамо" в роли "неудачно" соблазняемых; показная (кокетливая) слабость при очень ощутимой силе на "своих полях"; депрессивное сожаление о несовершенстве мира; тоска по невозможному. Я встречал много достойных личностей в этих ролях, поэтому пишу так аккуратно. Все это может проявляться гораздо грубее.
Чтобы перевести разговор на землю – насколько допускает такая мало-земная тема – позвольте предложить вам такой рассказ.
Старик разбудил меня, когда я спал под дубом. Я вообще-то не спал, так, валялся; вскочил и увидел, что не под дубом, как решил вчера в темноте, а под тополем, а старик – вовсе не старик, а мужик моих лет, только величественный и печальный. Я вздрогнул: не старик не разбудил не под дубом… так может, не меня? Он протрубил мне свой вопрос, и я пролетел через семь небес и шлепнулся на землю, и принялся отвечать, что я живу там-то (где уже год не бывал), занимаюсь тем-то (что бросил много лет назад), иду туда-то и оттуда-то (это уже было приблизительно правдой). Земная ясность восстановилась и воссияла, и солнце кстати выкатилось на поляну.
