Читать «Rrzepraszam Варшавская история» онлайн - страница 16

Снова женился, всю жизнь проработал пекарем, был тихим, скромным обывателем.

Меня поражает его фраза:

– Я должен был ждать. Но никто не пришел.

“Ну конечно! Его держали в резерве. На всякий случай. Вдруг понадобятся явки. И только теперь он решился рассказать”.

Упоминание о бимпере – так в Ровно называли самогон – цензор из очерка удалил.

Как можно, чтоб герой – и выпивал! Да еще какую-то гадость из свеклы!

О том, что Марциняк ждал, я не написал.

Лето-79 стартовало до одури паляще.

Еще и не рассветало, а солнце уже на вахте.

Жарко, влажно, душно.

В бассейнах яблоку негде упасть: Висла в черте города мелководна, грязна, некупабельна.

Да что там бассейны, если и улицы – Маршалковскую, Новый Свят,

Краковское предместье, Иерусалимские Аллеи – варшавянки, разоблачившись, превратили в подобие пляжа.

Головой вертишь: вот-вот отвалится.

Они жару не замечают – живут приездом своего Папы.

Разговоры – только об этом. Главное – сколько прибудет паломников?

Позже в сообщениях промелькнут три цифры.

Польское агентство будет божиться, что – 400 тысяч.

Западные аналитики насчитают 800 тысяч.

Пресс-служба епископата поднимет планку до миллиона.

Каждый считал по-своему.

В Варшаве оглушающая жара – за тридцать.

Как такую массу людей напоить, накормить? А, прошу прощения, с туалетами как?

В пресс-центре – ажиотаж. Десант коллег – из Ватикана. Жалко смотреть на операторов в черных сутанах…

На пресс-конференции переводчик никак не может попасть в темп выступающего.

Слушаю начальника ватиканского Агитпропа, ничего не понимаю и гляжу в окно. На площади идут последние приготовления.

Несколько монтажников, как божьи коровки, ползают по золоченому кресту…

Утром в пресс-центр иду пешком.

К площади устремился поток – с хоругвями, знаменами. Похоже на наши демонстрации, только пива не продают и оркестры не шумят басами.

В Саксонском саду, среди скульптур и фонтанов, – полевые кухни, киоски, передвижные туалеты…

Потолкавшись в пресс-центре, попив бесплатной коки, уклончиво ответив на каверзный вопрос Бернара, большой ли отчет ждут от меня в газете, я шагнул в пекло площади.

Раскаленное ожидание. Ждут не первый час.

Большинство стоит не шелохнувшись.

Дети есть дети: бегают, едят мороженое.

Некоторые уже не могут стоять. Сидят, лежат – на газонах, тротуарах, ступеньках.

Молодая женщина с уснувшим карапузом на груди шепчет: “Иезус-Мария!”

Потерявшую сознание старуху относят к “скорой помощи”.

Вдруг:

– Пан из Советского Союза?

Щуплый мужичок, давно за шестьдесят, в очках, берете, на лацкане – значок с изображением Богоматери, на лице – усталость со смиреньем пополам.

– Из Советского Союза.

– Журналист?

– Вы хорошо читаете. – На груди у меня болтается карточка с физиономией и подноготной.

– И что пан тут делает? – Стекла очков блеснули, то ли солнце в них, с внешней стороны, отразилось, то ли глаза заблестели – с внутренней.

– Работаю.

– Ну и как?

– Вы о чем?

– Как это пану нравится?

– Интересно.

Щуплый замолкает, решая, стоит ли продолжать.

– Согласитесь, – ему тоже интересно, – один такой день будет стоить коммунистам годы неустанной работы. И бесполезной.