Читать «Фантасмагория и другие стихотворения» онлайн - страница 13
Льюис Кэрролл
Худеть, бледнеть от мрачных дум,
Печать dolorum omnium
[1]
Обозначая,
Пока вам не придет на ум
Явиться к чаю?
И разве должен плакать тот,
Кто дружбу истинной сочтет,
Всю ночь страдая напролет,
В полубессонном
Бреду приветствовать восход
Тоскливым стоном?
Влюбленный, если милый взгляд
Не видит много дней подряд,
Рыдать не станет невпопад
Как одержимый,
А сложит несколько баллад
Своей любимой.
И если он их поскорей
Пошлет избраннице своей,
Письмо доставят без затей
По истеченью
Тринадцати февральских дней
По назначенью.
И где б вы в следующий раз
Меня — во вторник, через час,
В толпе ли, с глазу ли на глаз
Ни повстречали,
Я верю, что увижу вас
В большой печали.
Три голоса
Первый голос
Он пел соловушкой хорал,
Он с каждым счастье разделял,
А бриз морской волной играл
Он сел — подул наискосок
На лоб игривый ветерок,
И шляпу снял, и поволок,
Чтоб положить у самых ног
Чудесной девы — на песок,
А взгляд ее был хмур и строг.
И вот, за шляпой шаг свой двинув,
Прицелившись зонтом-махиной,
Она попала в середину.
И с мрачной хладностью чела,
Хоть шляпа мята вся была,
Нагнувшись, шляпу подняла.
А он от грез был лучезарен,
Затем сказал, что благодарен,
Но слог его был так кошмарен:
«Утратив блеск, кому он нужен
Сей ком, а денег стоил — ужас!
К тому ж я шел на званый ужин».
Она ж в ответ: «Ах, зван он в гости!
Что ж, вас дождутся ваши кости!
Блеснуть хотели шляпой? — Бросьте!»
Вздыхает он и чуть не плачет.
Она усмешку злую прячет,
А он как пламенем охвачен:
«Да что мне «блеск»? — и он поведал:
Я б досыта всего отведал:
Там чаем — чай, обед — обедом».
«Так в чем преграда? — Ну ж, не трусь.
Путь к знаньям дерзостен, боюсь,
Ведь люди — люди, гусь лишь гусь».
Он простонал взамен речей,
И мысль уйти, да поскорей,
Сменилась: «Что б ответить ей?!»
«На ужин! — и хохочет зло, —
Чтоб улыбаться за столом,
Упившись пенистым вином!»
«Скажите, есть ли униженье
Для благородного творенья
Найти и в супе утешенье?»
«Вам пирожка иль что послаще?
Манеры ваши столь изящны
И так — без снеди преходящей!»
«Но благородство человека
Не в том, что он в теченье века
Не съел ни ростбифа, ни хека!»
Ее глаза сверкнули строго:
«Лишь подлый люд, а вас тут много,
Шутить способен так убого!
Коптите небо для утех
И землю топчите — вот смех —
Они не ваши, а для всех!
Мы делим их, хоть поневоле,
С народом диким, что на воле
