Читать «Южнее главного удара» онлайн - страница 80

— Вместе с тобой начинали войну, вместе и кончать будем, — сказал он Беличенко, впервые переходя на «ты». Остался ещё рябоватый сержант. Недалеко от кривой яблоньки кто-то вырыл просторный окоп. Здесь и расположились пулемётчики. Они сидели и слушали удалявшееся урчание тракторов. Потом показались серые тени. Немцы шли за батареей, как волки по следу, приглядываясь, держа автоматы наготове. Пересиливая боль в раненой руке, Беличенко повёл стволом пулемёта. В прорези возникали и исчезали фигуры немцев. Он подпустил их ближе, и пулемёт в его руках затрясся, заклокотал, вспышками освещая лицо горячие гильзы посыпались под ноги. Кто-то спрыгнул в окоп. Беличенко оглянулся со стиснутыми зубами, со свирепым выражением, которое было у него в тот момент, когда он стрелял, — Тоня! Этого он больше всего боялся. И ещё тяжёлое тело свалилось сверху, поднялось, отряхивая колени. Это был Семынин. С ним в окопе сразу стало тесно.

— Ты чего? — спросил Беличенко, потому что Тоню об этом спрашивать было уже поздно.

— Вы ж воюете. Он потеснил сержанта плечом, поворочался и, устроив автомат на бруствере, начал стрелять, тщательно целясь. Стрелял и сержант из своего карабина. Каждый раз, когда смолкал пулемёт, немцы подымались и перебегали, понемногу приближаясь и стреляя все время. Первым ранило рябоватого сержанта. У него пошла носом кровь, и, пока Тоня перевязывала его, он утирал кровь жёстким рукавом и все порывался встать к карабину. Он не чувствовал ещё, что эта рана — последняя, а Тоня глазами указала на него Беличенко: «Плох». Она не сообразила, что можно громко говорить: сержант все равно не слышал. Когда спустя время Беличенко от пулемёта оглянулся на него, сержант сидел на земле, голова запрокинута, в полуоткрытых закатившихся глазах — слепые полоски белков, нос и губы в запёкшейся крови. Беличенко переступил ногами по хрустящим рассыпанным гильзам и, обождав, пока немцы будут перебегать, дал очередь. Теперь стреляли только он и Семынин. Стреляли, экономя патроны, стараясь оттянуть время. И между выстрелами прислушивались к удалявшемуся тарахтению тракторов: они все ещё были недалеко. Внезапно один из немцев вскочил и кинулся под гору. Короткая очередь. Падая, немец несколько шагов проскользил на коленях. И сейчас же отовсюду ударили автоматы, пули густо сыпанули по щиту. Пригнувшись, Беличенко глянул на Архипова.

— Сейчас окружать начнут, — сказал Архипов то самое, о чем думал и чего больше всего боялся Беличенко. К немцам явно подошло подкрепление. Теперь они начнут обтекать с флангов, подберутся на бросок гранаты и тогда навалятся сразу. Серенькое утро вставало над городом. На крыши домов, на землю косо падал мелкий снег, горячий ствол пулемёта сделался мокрым, от него шёл пар. Снег падал на грубое, ворсистое сукно шинелей, и плечи и шапки пятерых людей, стоявших и сидевших в окопе, постепенно становились от него белыми, как бруствер, как вся земля вокруг. От дыхания снег таял на воротниках шинелей. И только у сержанта на шипели он нe таял ужe. Никто даже не знал фамилии этого рябоватого наводчика сорокапятимиллиметровой пушки. Последний из расчёта, оставшийся в живых, контуженный, он пришёл на батарею и здесь продолжал воевать с немцами, когда уже ничей приказ не висел над ним.