Читать «Сборник "Блок. Белый. Брюсов. Русские поэтессы"» онлайн - страница 446
Константин Мочульский
Тезисы: 1) Лирическое стихотворение — песня; 2) Поэт носит в себе мелодию; он — композитор; 3) В чистой лирике мелодия важнее образа; 4) Неумеренное употребление посредственных элементов стиха (образа и звуковой гармонии) насчет мелодии самые богатства этих элементов превращает в верное средство убить стихи; 5) Довольно метафорической перенасыщенности; поменьше имажинизма и побольше песни, побольше простых слов, поменьше звуковых трещаний (меньше труб) — гениальные композиторы гениальны не инструментами, а мелодиями: оркестровка Бетховена проще оркестровки Штрауса.
Впереди русский стих ожидает богатство неисчерпанных мелодийных миров.
И да здравствует „мелодизм“.
Берлин, Цоссен, июнь 1922 года».
Вечный бунтарь, Белый замышляет новую «революцию». Его неугомонный, беспокойный дух мечтает взорвать старую поэзию и на месте ее создать новую школу «мелодизма». Он бунтует прежде всего против самого себя: кто более его был повинен в «неумеренном употреблении образа и звуковой гармонии»? Чьи стихи были более перегружены метафорами и «звуковыми трещаниями»? Кто упорнее его «инструментовал» свои строки?
Но «революция» не удалась; школы «мелодизма» Белый не создал, но свой поэтический дар убил окончательно. «После разлуки» — последний его стихотворный сборник. Больше стихов он не писал.
«Мелодические опыты» автора поражают своим убожеством. Для передачи «интонационной мимики» он прибегает к одному-единственному приему: рубит поэтическую фразу на мелкие куски (чаще всего на отдельные слова) и выписывает их столбцом один под другим. Это должно изображать то «мандолину», то «виолончель», то «гитару», то «балалайки»:
Утонатываем
В ночи,
Утонатываем
Мы —
В разъедающие
Очи,
В нападающие
Тьмы!
Утонатываем
Мы —
Утонатываем
— В тьмы!
А по содержанию «После разлуки» — крик боли и отчаяния. Ася его покинула, Ася ушла навсегда; она — холодная, язвительная, злая… Он вспоминает 21 год; он болен, лежит в больнице, один…
Больница
Мне видишься опять
Язвительная—ты…
Но — не язвительна, а холодна: забыла
………………
Я, удушаемый, в далекую тебя,
Впиваюсь пристально. Ты — смотришь
с неприветом.
О, этот долгий сон.
За окнами — закат.
Палата номер шесть, предметов серых ворох.
Больных бессонный стон, больничный мой халат,
И ноющая боль, и мыши юркий шорох.
Исчезновение, глаза мои закрой
Рукой суровою, рукою ледяною.
Забыты «поиски форм» и «мелодизма»; здесь живые человеческие слова о горе непридуманном. Беспомощные жалобы, бессильные слезы, замирающий шепот, и мольбы, и упреки.
Он просит ее:
Мертвых слов не говори