Читать «Сборник "Блок. Белый. Брюсов. Русские поэтессы"» онлайн - страница 444
Константин Мочульский
…И снова в ночь чернеют мне чинары.
Я прошлым сном страданье утолю:
Сицилия… И— страстные гитары.
Палермо, Монреаль… Радес… Люблю…
В памяти его Ася озарена «весны сиянием»:
Теплом из сердца вырастая,
Тобой, как солнцем облечен,
Тобою солнечно блистая,
В Тебе, перед Тобою — он.
В августе 1916 с Асей в Дорнахе:
Последний, верный, вечный друг,
Не осуди мое молчанье:
В нем — грусть; стыдливый в нем испуг,
Любви невыразимой знанье.
И вот он снова в России: русские сосны, поля, крыши хат, — и над всем неугасаемым блеском сияет она:
В давнем — грядущие встречи,
В будущем — давность мечты:
Неизреченные речи,
Неизъяснимая — Ты!
Проходит два года: еще светлее ее образ, еще нежнее ее далекий зов:
Слышу вновь Твой голос голубой,
До Тебя душой не достигая:
Как светло, как хорошо с Тобой,
Ласковая, милая, благая.
И последние стихи:
Мой вешний свет,
Мой светлый цвет,
Я полн Тобой,
Тобой — Судьбой.
В этих звуках и ритмах— легкость и прозрачность бесплотных теней. Вспоминаются стихи Тютчева:
Блаженной тенью, тенью елисейской
Она уснула в добрый час…
Такой «елисейской тенью» сиял Белому образ Аси в страшные годы военного коммунизма.
Другим «живым местом» в сборнике являются стихи о России. Еще в Дорнахе, перед возвращением в Москву, Белый писал вдохновенные стихи о грядущем воскресении родины:
Страна моя, страна моя родная!
Я — твой, я — твой!
Прими меня, рыдая… и не зная,
Покрой сырой травой.
Пусть мы в ночи! Пусть — ночи.
бездорожий…
Пусть — сон и сон!
В покое зорь и предрассветной дрожи
За ночью — Он!
Эти стихи перекликаются с прославленными строками Блока:
Пусть ночь! Домчимся. Озарим кострами
Степную даль…
Вернувшись на родину, поэт благословляет революцию, как вечно горящую Неопалимую Купину:
Декабрь 1916 года
Светясь, виясь, в морозный морок тая,
Бросает в небо пламена,
Тысячецветным светом излитая
Святая Купина.
Встань, возликуй, восторжествуй, Россия!
Грянь, как в набат —
Народная, свободная стихия —
Из града в град!
И через два года, после страшных испытаний холодом и мраком, он продолжает верить в мистический смысл великой русской революции. Ему кажется, что его юношеские предчувствия о нисхождении в мир жены, облеченной в солнце, близки к осуществлению. России посвящено великолепное, торжественное стихотворение:
Младенцу
Играй, безумное дитя,
Блистай летающей стихией:
Вольнолюбивым светом «Я»,
Явись, осуществись — Россия.
Ждем: гробовая пелена
Падет мелькающими мглами:
Уже Небесная Жена
Нежней звездеет глубинами, —
И, оперяясь из весны,
В лазури льются иерархии:
Из легких крылий лик
Жены Смеется радостной России.