Читать «Женщины у колодца» онлайн - страница 180

— Квитанцию? О, нет!

Оливер тогда достал докторское свидетельство, подтверждающее, что он искалеченный мужчина. Государственный советник прочёл его, но он не может понять, почему это его касается?

— Нет? — сказал Оливер. — У господина государственного советника столько теперь важных государственных забот, что он должен совершенно и навсегда выкинуть из своей памяти дом в своём родном городе и написать расписку.

— Нет. Зачем же?

Оливер тогда взглянул ему в глаза и ответил:

— Иначе господину государственному советнику придётся ещё о многом подумать.

Может быть у государственного советника Фредериксена мелькнула мысль, что его доброе имя подвергается опасности? Так или иначе, но он понял, что ему не совсем удобно затевать дело с калекой, да ещё с таким изувеченным, как Оливер. Что скажет на это его прежний избирательный округ, его родной город? И он написал квитанцию.

Оливер торжествовал и не скрывал своего удовольствия. У него ещё были деньги, хотя он уже много потратил во время своей поездки в Христианию на разные покупки для семьи и купил Абелю фут, который тот желал иметь. Конечно, он тратил много и на лакомства. Но он чувствовал себя, как человек, честь которого восстановлена, и был счастлив. Однако, одно в его положении не изменилось. Ему было отказано от места и близился срок, когда он должен будет уйти из склада. Тут заключалось для него несчастье и скоро наступит конец его благосостоянию.

Наконец, он решился и, захватив своё свидетельство, пошёл с ним прямо к консулу. Это было последнее, на что он мог решиться, но если не было другого выхода? Никогда он не думал о себе так низко прежде и никогда не стал бы прибегать к таким вымогательствам. Он желал бы пощадить весёлые карие глаза и не заставлять их опускаться перед ним. Но что же ему было делать? В скором времени он останется без хлеба. Консул мог бы выказать столько участия к его семье, чтобы оставить калеку на его прежнем месте. И Оливер пошёл к нему. Но консул был уже не такой, как прежде. Он отдыхал, сын взял у него из рук всю власть и старая величественная башня рухнула. Даже во внешности консула произошла перемена. Он стал седой и бледный, и сюртук его был плохо вычищен. Прежней элегантности не было и следа. Трудно поверить, но он один из всех последовал призыву обратиться на путь благочестия. Он оставался по-прежнему консулом двух государств и писал донесения своим правительствам, но только и всего! Теперь первое место занимал Шельдруп. На консула уже не обращали прежнего внимания и даже он слышал, как иногда пренебрежительно отзывались о нём. Таковы люди! «Где остался экипаж парохода «Фиа»?, — спрашивали его. Правда, эти матросы уже более десяти лет были в отсутствии, но семьи их получали их жалованье до этого дня от кораблевладельца. Теперь они исчезли на дне моря. А кто в этом виноват? Конечно, Ионсен с пристани! Его уже не называли консулом, как прежде. Сначала он пробовал оправдываться, давать объяснения, но разумеется это было бесполезно. Ему даже не давали говорить, его прерывали, роптали. Прошли те времена, когда можно было разыгрывать из себя господина, навесив толстую, золотую цепочку на жилет!