Читать «Вельяминовы. Начало пути. Книга 2» онлайн - страница 613

«Четвертый год тебя перепрятываю, — нежно заметила Белла, поцеловав клык, — но ничего, скоро надену, и уж тогда не сниму».

Она перекрестилась, прошептала свою обычную молитву, и озабоченно подумала:

«Интересно, мамочка и Масато-сан еще в Японии? Может быть, мне тогда лучше не к бабушке, а к ним?». Но потом Белла сладко зевнула, и, вспомнив, как вкусно пахло от мамочки — розами, какие у нее были мягкие руки, — спокойно заснула. Ей снились разноцветные, шуршащие кимоно и высокие, голубые вершины гор вдалеке.

Дэниел зажег свечу и, распахнув ставни, устроился на подоконнике. Было еще темно, только на востоке, над морем, чуть виднелась слабая полоска рассвета. Где-то внизу скрипели колеса телеги — индейцы уже собирались на рынок.

«Ну как я могу спать, — вдруг подумал юноша, — если ее нет рядом? Господи, если бы я мог сейчас увезти Эухению! Капитан бы разрешил, он бы понял. А так, — он потер лицо руками, — надо еще расспросить ее про этот монастырь, она же говорила, что там уроки дает. Господи, — Дэниел вдруг застыл, — а если она решит, что все это было только ради того, чтобы пробраться туда…

— Нет, — он вспомнил разметавшиеся по ее плечам белокурые волосы, мягкие, розовые губы, и ее шепот: «Я совсем ничего не знаю…»

— Я тоже, — он целовал всю ее — от кончика крохотного, детского мизинца до темных, трепещущих ресниц, и потом, не в силах остановиться, еще раз повторил: «Я тоже ничего, не знаю, любимая. Будем, — Дэниел улыбнулся, — узнавать вместе».

Юноша вспомнил, как Эухения приникла к нему, и прошептала на ухо: «Я не боюсь, нет. С тобой я ничего не боюсь, любимый». Он кивнул, и потом, услышав ее слабый, сдавленный стон, прижался к ее губам, — так и не отрываясь от них, до конца, до того мгновения, пока она не сказала: «Господи, как же это, теперь…»

— Теперь это навсегда, — ответил Дэниел. Он поцеловал маленькую, с коричневыми сосками, нежную грудь, и рассмеялся: «Навсегда, моя Эухения, на всю нашу жизнь».

Он сел за стол, и, потянувшись за пером и бумагой, покачал головой: «Жалко, что я не умею так, как отец. Он хорошо переводит, конечно. Но все равно — Дэниел погрыз перо, — я хочу, чтобы Эухения это услышала. Хоть пусть как».

Юноша написал, — по памяти, — тот сонет Филипа Сидни, что читал ему отец, и, медленно проговорил:

Утрачу свет их — жизнь моя в ночи,

Забудет дух питать, в томленье пленный.

Глаза, с высот дарите мне лучи.

А коли повелит огонь священный

Заснуть всем чувствам, хладу стыть в крови,

Да будет гибель Торжеством Любви!

— Да, — сказал Дэниел, придвигая к себе чернильницу, — да, именно так!

Он задремал, уронив голову на стол, уже, когда над гаванью сияло высокое, полуденное солнце. Дэниел все-таки заставил себя переписать сонет начисто, и, прочитав перевод еще раз, хмыкнул: «Сэру Филипу, да хранит Господь его душу, наверно, не понравилось бы. Ну, уж как смог».

Дэниел решительно написал сверху: «Тебе, любимая, навсегда», и, добравшись до кровати, сразу заснул.