Читать «Царь Ирод. Историческая драма "Плебеи и патриции", часть I.» онлайн - страница 21

Франтоватый Пизон, надушенный, с завитыми локонами светлых волос имел при себе два послания: одно предназначалось Анцию Валерию, а другое — Архелаю. Первое — от Августа, второе — от Ливии. В первом настойчиво излагалась мысль о том, что следовало бы использовать дипломатические способности Архелая в переговорах с Парфией, что следовало бы извлечь пользу от его дружбы с восточными соседями и что эти политические цели гораздо важней простого подчинения Каппадокии Риму. «Пока же, мой дорогой Анций, нам было бы достаточно разместить в наиболее выгодных со стратегической точки зрения местах наши военные гарнизоны, а также подумать о прокладке новых военных дорог, чему Архелай по моим сведениям не только не станет препятствовать, но и будет всячески содействовать». О содержании второго письма Анций мог лишь догадываться по выразительным реакциям каппадокийского царя, который немедленно водрузил на свою крупную голову тиару и в тот же вечер закатил роскошный ужин, больше смахивающий на пир: Анций успел насчитать пятнадцать перемен блюд, после чего сбился со счета.

Глава 6

Приятно получить похвалу от человека, достойного похвалы

В назначенный день Анций въехал в Дамаск и уверенно направил коня в ту часть города, которая бросалась в глаза каждому путнику еще издали — невозможно было не обратить внимание на ряд красивейших домов из белого камня, образцов изысканного вкуса и редкой изобретательности, которые к тому же располагались на единственной во всей округе возвышенности. Присмотревшись, любопытный насчитал бы семь великолепных строений, а любознательный добавил бы к своим знаниям сведения о владельцах этих особняков, заставляющих не только восхищаться фантазией архитекторов, но и невольно задумываться о небывалых расходах на строительство, позволительных разве что избранным особам.

Анцию Валерию не было нужды гадать — он знал, что третий дом справа принадлежит сирийцу Николаю Дамасскому, почетному римскому гражданину, философу, хладнокровному знатоку искусств, укротителю собственных эмоций, который даже на комедиях Теренция или Плавта сидел с видом полнейшего равнодушия и не скрывал скуки на трагедиях Эсхила или Эврипида. Однако перечисленных достоинств (или недостатков) было бы явно недостаточно, чтобы содержать такой дом в Дамаске, не менее роскошный особняк в Риме, виллу на Капри поблизости от виллы Августа; имение в Байях, становившееся год от году дороже из-за растущих цен на землю и несколько имений в провинциях. Но и в этом случае Анцию Валерию не нужно было строить предположений — Николай Дамасский если и не владел душой Августа подобно Юпитеру-громовержцу, то по крайней мере держал ее иногда в руках, потеснив блистательного Мецената и пророчествующего Вергилия; и даже суровому Агриппе Марку Випсанию пришлось отступить на шаг, чего он не привык делать и что не сделал бы никогда, случись это на поле брани. В чем заключалась таинственная сила Николая Дамасского? На этот вопрос ни у кого из этих людей ответа не было, но еще более странным какому-нибудь наблюдателю показалось бы то, что никто из этих людей не задавался напрасными вопросами и не испытывал к любимцу Августа никакой неприязни, какая могла бы оказаться вполне уместной на фоне царивших нравов.