Читать «И чувства добрые (К творческому портрету Михаила Бабкина)» онлайн - страница 6

А вот Бабкин от этой нашей животворной традиции не отказался. Именно они, обычные люди (и те драконы, что сидят в самых, казалось бы, простых ростовских душах), при столкновении с мощными, но, по сути дела, недочеловеческими «высшими» силами, порождают феерические сюжеты его рассказов. Рассказов таких маленьких, но таких емких.

И куда же стремятся сказочные драконы людской души? Да туда же, куда и все драконы, — в свободный полет. «Свобода» — вообще ключевое слово для понимания творчества Михаила Бабкина. Свобода быть человеком — то есть самим собой. Всегда и везде и вопреки любым, самым нечеловеческим обстоятельствам. Даже если это свобода от навязанного счастья («Везунчик»).

Собственно, по зрелом размышлении, и в том, самом первом «настоящем бабкинском» рассказе «Завтра» внешне легковесный, ернический сюжет закручивается именно вокруг этого понятия. С одной стороны, несвободность жизни по подсказке неизбежно оборачивается и смертью по подсказке. А с другой — трагически несвободный псих-пророк Митя, который запросто может выдумывать обстоятельства жизни других людей, но когда дело доходит до его собственной жизни, то он оказывается неспособен вырваться даже из сумасшедшего дома.

Это и завораживает в творчестве Бабкина: когда сквозь каких-то семь-восемь страничек текста — вроде бы фарсового — вдруг проглядывает высокая, философски-напряженная драматургия. И если проваливаешься в нее сквозь внешнюю оболочку рассказа — ей-богу, сердце екает и дух захватывает…

Но обратная сторона доброжелательности — суровость приговоров, выносимых Бабкиным своим персонажам, дракон из груди которых летит в ложном направлении. Расплата за отказ быть полноценным человеком — то есть свободным и независимым даже от псевдовысших сил — эта расплата с неизбежностью настигает в его рассказах любого.

Виктор Павлович из «Завтра» с телефонной трубкой в руке ждет смертоносного рассвета. Мафиозный персонаж из рассказа «Хранитель», отдавшийся под ангельскую опеку, приходит сначала к социальной деградации, а потом и к умственной. Все три заявления экс-прапорщика Дидрука из «Повестки» (и президенту США, и инопланетянам, и самому Господу Богу) с просьбой о насильственном наведении порядка в нашей распоясавшейся стране удовлетворяются, но при этом сам Дидрук вынужден собороваться наисрочнейшим образом.

Не требуя от своих героев ничего непосильного, Бабкин непреклонен в одном: надо везде и всегда оставаться человеком. И вести себя по-человечески со всеми. Будь то медальон Map из его «слимперовского» цикла, будь то наш соплеменник-бомж из повести «Гонец» — «давно не стриженный здоровяк, пузатый, бородатый, в синей линялой футболке и грязных потертых джинсах».