Читать «Я не свидетель» онлайн

Григорий Глазов

Я НЕ СВИДЕТЕЛЬ

1

— Ну что, Ефим Захарович, закончил? — спросил прокурор области.

Левин понял оба смысла этого вопроса — и прямой и второй, подспудный, поскольку они были связаны между собой: он, прокурор следственного управления Старорецкой областной прокуратуры, еще несколько месяцев назад предупредил руководство, что как только закончит дело по поводу ограбления кооператива «Мода», сразу же уходит на пенсию. Дело он завершил, и сейчас пухлые тома лежали на столе перед шефом, чтобы через день-другой уйти в суд. И потому потаенный смысл вопроса означал: «Все-таки уходишь? Не передумал?» Нет, не передумал. Ему шел шестьдесят второй год. Тридцать пять лет он в сущности занимался одним и тем же изо дня в день: выезды на место происшествия, допросы, контроль за следствием в районных прокуратурах. Его поднимали звонки по ночам, когда работал прокурором-криминалистом, и сонный, с еще затуманенной головой, помаргивая от рези в покрасневших глазах, ополоснутых сильно хлорированной водой, он садился в фургончик спецмашины и ехал на место происшествия — в дождь, в слякоть, в мороз, в распутицу, и по гладкому шоссе, и по тряским колдобинам проселка; звонки выдергивали его из-за праздничных застолий под Новый год, на Первомай или на Октябрьские. Спецмашина увозила его с концерта в филармонии; в летние воскресные дни тот же «рафик» приезжал за ним на речной пляж или на лесную поляну, где он отдыхал с семьей или друзьями (дежурного по прокуратуре обычно ставил в известность, где его искать…) Нет, он не передумал. Он устал обшаривать и переворачивать трупы, присутствовать на вскрытиях и при обысках чужого жилья, ездить и летать в чужие города и возвращаться с сумками и чемоданчиками, набитыми изъятыми рублями, долларами, фунтами, золотом, бриллиантами, ножами и пистолетами. Он устал от ругани с милицией, знал, до какого уровня упала там квалификация сыщиков и следователей, знал, как бегут оттуда профессионалы из-за мизерной зарплаты, убогого оснащения. Нет серьезного конкурсного отбора, способная молодежь не очень-то рвется пахать за гроши, а потому пробивается больше случайных малообразованных людей. Но входить во все эти чужие печали он не мог, потому что над ним висело начальство, изрекавшее: «Найти!» И потому, ругая милицию за промахи, ошибки, вынужденную (субъективную или объективную) нерасторопность, он в сущности ругал не милицию, а Систему. Не мог он каждый раз входить в их положение, как не входили в его положение те, кто стоял над ним… От всего этого Левин устал. Жена, едва ему исполнилось шестьдесят, начала давить: «Хватит! Сколько можно?! Уходи! Хоть для себя, для семьи поживи. С голоду не умрем». Он пообещал, что «вот-вот» уйдет. Но прошло еще полтора года, за которые ничего не изменилось, разве что увеличилась преступность, однако теперь, закончив дело по кооперативу «Мода», он сказал себе: «Все!»

— Не передумали, Ефим Захарович? — спросил прокурор области.

Они сидели в его большом кабинете. Был полдень, но от густого снегопада за окнами в комнате стало сумеречно.