Читать «Эссе 1994-2008» онлайн - страница 260

В русском варианте к национальной гордости еще примешивается мотив тоски по утраченному. Он вполне метафизичен и благороден: крепко сделанная живопись второй половины XIX - начала XX вв. ассоциируется с тем блаженным временем, когда свободной была Русь и три копейки стоил гусь, то есть утраченным Россией золотым веком. К тому же, купленные в Лондоне произведения как бы и в самом деле возвращаются, что опять же чрезвычайно благородно.

Увы, цена и ценность не всегда адекватны. Сколько бы за Шишкина и Айвазовского бы ни платили, хоть сто долларов, хоть сто миллионов, они ни в Рейсдала, ни в Фридриха не превратятся. В музее Орсе русская живопись заняла свое место среди европейских школ до аукционного бума, и никакие скачки цен особенно его не расширят. Цены будут ползти вверх, пока у России будут свободные деньги и пока русские, платящие миллион за слабое авторское повторение Сомовым парижского периода блестящей «Дамы и Пьеро» периода петербургского, будут уверены, что они возвращают всю прелесть серебряного века. Затем все передохнут, и, может быть, начнется очередной припадок русского коллекционирования, направленный на что-нибудь другое.14.12.2005

Цена Афины в третьем тысячелетии

Число Рембрандтов в мире уменьшилось почти втрое

«Купить эту машину сегодня - все равно, что если бы вы смогли купить Рембрандта в начале его карьеры и сохранить до сегодняшнего дня, когда его можно продать за сто миллионов долларов» - такую рекламу фирмы Бугатти Рояль 1931-го года приводит в начале своей книги Rembrandt’s Enterprise Светлана Альперс. Книга посвящена взаимоотношениям Рембрандта и его студии и художественного рынка Европы барокко и является одним из самых парадоксальных и провокативных исследований творчества Рембрандта конца двадцатого века. Дело в том, что накануне третьего тысячелетия Рембрандт, признанный классик европейской живописи, гордость музеев, образец того, что обычно подразумевается под выражением «старые мастера», снова стал героем газетных полос и международных скандалов. Обстоятельства, связанные с его личностью, переживаются и пережевываются прессой с не меньшим рвением, чем новости о Майкле Джексоне и Мадонне. И с гораздо большим, чем обстоятельства жизни кого-либо из современных художников.

Действительно, если бы сейчас на каком-нибудь международном аукционе было бы представлено классическое произведение Рембрандта, вошедшее во все монографии о художнике, с идеальным происхождением, прослеживаемым с восемнадцатого века до наших дней ясно и четко, через все знаменитые коллекции, произведение такого качества и такого уровня известности, какого уже практически не осталось ни в одной частной коллекции, то есть, короче, произведение, подобное «Афине Палладе» из Музея Галуста Гюльбекяна в Лиссабоне, выставленное сейчас в Государственном Эрмитаже, то страшно даже себе представить, за сколько бы оно ушло. Миллионов за сто сорок, по приблизительным подсчетам, и эта оценка зависела бы не от реальной цены, так как реальной цены у этого произведения уже нет и не может быть - подобные «Афине Палладе» картины на международном рынке не фигурируют, - но только от того, сколько за нее смогли бы выложить свободных денег. Легко себе представить, кто бы боролся за «Афину» на таком аукционе: голландское правительство, музей Пола Гетти, пара японских концернов, и, может быть, британский Национальный Фонд, который прекратил бы сражение где-то на пятом десятке миллионов.