Читать «Лотерея блатных» онлайн - страница 11

– Сыграем в «четыреста двадцать одно»? – предлагает Пино.

Он хочет забыть за игрой неудачи на любовном фронте.

– Можно.

Маргарита (так зовут рыженькую) приносит нам доску, и мы без особого увлечения начинаем двигать по ней фишки.

– Ты думаешь о чем-то другом? – спрашивает Пинюш.

– С чего ты взял?

– С того, что выигрываю у тебя... Я улыбаюсь.

– Что тебя беспокоит? Ты влюблен?

– Да, в принцессу Маргарет2! Но королева дала мне от ворот поворот, потому что в детстве я переболел корью. Он прикусывает свой ус старого сморщенного крысенка. Тогда я из жалости рассказываю ему о задании, что нам дал Старик. Пино меня внимательно слушает.

– Странное дело, – заключает он.

– По-твоему, это дело рук чокнутого, Пино? Если вас удивляет, что я спрашиваю его мнение, сообщаю, что в профессиональном плане он может дать очень дельный совет.

Он размышляет над игрой, ища выигрышную комбинацию, но не находя ее.

– Я так не думаю, – говорит он наконец.

– Почему?

– Я читал газеты.

– Я тоже. Именно прочитанное наводит меня на мысль, что только ненормальный мог действовать таким образом!

– Поведение убийцы, конечно, свидетельствует в пользу этой версии.

Это излюбленные термины босса. Пино прислоняется к стене, точь-в-точь как босс к батарее, также просовывает два пальца под воротник рубашки, как будто хочет его ослабить. Совершенно бессмысленный жест, поскольку мой доблестный помощник носит рубахи сорок третьего размера, хотя для его журавлиной шеи вполне хватило бы и тридцать восьмого.

– Пинюш, ты говорил, что поведение убийцы свидетельствует в пользу этой версии...

– Да, вот только личность жертвы ее опровергает!

– Давай выкладывай...

– Судя по голове, человеком он был элегантным.

– И что с того?

– Псих, ходящий на Центральный рынок в четыре часа утра, не принадлежит к элите, согласен?

– И какое отношение это имеет к жертве?

– Такое же, как убийцы к его жертве, если не брать убийства с целью ограбления. Но в этом случае убийца обычно не теряет время на расчленение того, кого только что замочил.

Я делаю Маргарите знак наполнить наши опустевшие стаканы.

– Ясно. Твой вывод: преступник и жертва похожи. Это наводит нас на мысль, что убийца – тоже приличный человек. Я отвечу тебе в тон. Что приличному человеку, даже если он убийца, делать в зале требухи Центрального парижского рынка в четыре часа утра?

– Может, он проходил мимо и решил избавиться от этой головы. Это довольно неудобный груз, ты не считаешь?

То, что он говорит, не лишено определенного здравого смысла.

– Да, над этим надо будет поразмыслить. Дашь мне отыграться?

– Если хочешь...

Мы продолжаем играть (я – думая, а Пинюш – выигрывая) вплоть до возвращения Берюрье.

На вид тот находится в двух шажках от апоплексии. Он падает на соседнюю скамейку и начинает обмахиваться пивной кружкой.

– Вот сволочи! – ворчит он.

Я сдвигаю Пинюша, чтобы сесть рядом с Толстяком.

– Что с тобой?

– Повидался с парнями из криминалки! Ты себе представить не можешь, как они надо мной насмехались! Не нашли ни малейшей улики, а еще издеваются. Я сдержался, потому что не люблю скандалы, но, если бы послушался своего внутреннего голоса, им бы стало очень больно.