Читать «Предисловие к книге «Красота спасающая»» онлайн - страница 24

Известный Петербургский врач–гигиенист, А. П. Омельченко, и его семья дружили и были даже в далёком родстве с Пиленко. В это трудное военное лето 1917 года трое детей из семьи Омельченко (две девочки и мальчик) были приглашены Елизаветой Юрьевной провести лето в Дженете. «Нас скромных и очень застенчивых петербуржцев, встретили в семье Елизаветы Юрьевны как-то просто и приветливо. У Елизаветы Юрьевны была маленькая, лет трёх–четырёх, дочь Гаяна. На греческом языке Гаяна — Земная, как нам пояснила Елизавета Юрьевна. Девочка редко появлялась среди нас, но однажды, в ранние часы тёмного вечера, она пришла. На небе сверкали яркие южные звёзды. Гаяна потянулась к окну и просящим голосом, обращаясь ко мне, сказала: «Дай мне звёздочку, что тебе стоит?». Вопрос очень удивил и смутил меня. (От автора: Из письма И. А. Кривошеина к А. Н. Шустову от 2.05.1979 г. — «Гаяна родилась в 1913 г. Её отец, сельский учитель, живший ближе к Анапе, 6ыл как бы человеком «земли», вот отчего девочке и было дано такое имя».)

Елизавета Юрьевна любила рисовать. Рисовала она иногда при нас, в столовой, краскам, почти не пользуясь при этом карандашными набросками. Однажды я застала её и моего брата Андрея (ему было 14 лет) за рисованием. Андрей дорисовывал красками этюд, сделанный с дома Пиленко — этого средневекового замка, как мы его называли, а Елизавета Юрьевна рисовала что-то на излюбленные ею библейские темы. Рисунки свои она потом охотно дарила нам. И они нам очень нравились. Иногда она вырезала из тонкого картона удивительные миниатюрные силуэты, предварительно не нанося на бумагу рисунка карандашом, мы очарованно смотрели на это, как на чудо^[47]. А ещё она нам много читала из поэмы о «Мельмоте», перед нами возникал таинственный незнакомец Мельмот, он то прилетал, то улетал на свои недоступные острова в Индийском океане, всё это волновало и будило воображение. А брат мой ещё долго потом рисовал корабли (не знаю, морские или воздушные), на которых прилетал Скиталец Мельмот».

Елизавета Юрьевна рисовала акварелью и тушью. Такой же корабль среди облаков был нарисован ею как иллюстрация к стихам, при этом она использовала черную тушь с отмывкой. Не его ли она рисовала в присутствии детей? Во всяком случае, по свидетельству А. Н. Шустова, он сам видел его в собрании Е. Н. Омельченко.

А то, что касается «вырезок» из плотной бумаги, то как не вспомнить о художнице Кругликовой, с которой в начале 1914 года Елизавета Юрьевна встречалась в Москве. Она была к тому времени уже известна своими «силуэтами», чем безусловно привлекла к себе внимание молодой художницы и поэтессы. Встречи и общение в кругу друзей было частым, а, следовательно, и невольное изучение техники вырезки из бумаги не прошло мимо чуткой ко всему новому Елизаветы Юрьевны. Вырезки её, выполненные из тонкого картона и плотной бумаги типа ватмана белого и кремового цветов, поражают своим динамизмом и движением фигур. Не верится, что эта работа делалась без каких-либо предварительных эскизов, а одним движением ножниц, да ещё и на глазах удивлённых зрителей. Осенью, возвращаясь в Петроград, дети Омельченко увозили с собой рукопись «Мельмот Скиталец» и папку с акварелями, которую они получили в подарок от Елизаветы Юрьевны. Этот драгоценный дар долгое время хранился в семье у сестёр Омельченко. Уже на закате своих дней они решили передать рисунки в Русский музей.