Читать «Предисловие к книге «Красота спасающая»» онлайн - страница 21

Дружба с Сарьяном, видимо, глубоко повлияла на Кузьмину–Караваеву, причём не только в художественном плане. Теперь становится понятной во многом загадочная фраза из письма Е. О. Волошиной к сыну от 22 октября 1914 года: «…летом приезжала в Коктебель Кузьмина–Караваева… была очень мила, проста, и расстались мы с ней совсем друзьями. Хочет 2 года пожить без людей в уединении, затем ехать в Мидию»^[38]. В это время стремление Елизаветы Юрьевны к уединению было вполне объяснимо в связи с кризисной напряжённостью их отношений с Блоком^[39], а вот то, что касается «Мидии» — то её конечно следует понимать в переносном смысле, как сказочная сарьяновская Персия^[40].

Душевные раны Первой мировой войны

Весной 1914 года Елизавета Юрьевна с дочерью уехала из Москвы в Анапу, где рассчитывала провести всё лето. 19 июля (первого августа по новому стилю) 1914 года началась первая Мировая война, которая резко изменила весь уклад жизни как в России, так и в мире, не говоря уже о столичной жизни Москвы и Петербурга.

С началом войны и разводом А. Толстого с С. Дымшиц встречи между Кузьминой–Караваевой и Софьей Исаковной пошли на убыль. Правда, некоторое время контакты между молодыми женщинами ещё продолжались — ведь они были не только друзьями и художниками, но и матерями малолетних дочерей, к тому же не отличавшихся крепким здоровьем. Во время московских встреч Дымшиц написала портрет Елизаветы Юрьевны. Ей удалось передать глубокое внутреннее напряжение и затаённую грусть в глазах своей модели. По психологической выразительности этот портрет может быть отнесён к явным удачам Дымшиц^[41]. В августе 1914 года Дымшиц телеграфировала Кузьминой–Караваевой из Петербурга на юг: «Вернулась из Москвы. Нужен немедленный приезд. Хлопочу о будущем Марианочки» (оставленной дочери А. Толстого)^[42]. Вскоре Елизавета Юрьевна вернулась в Петроград, где застала эйфорию патриотических чувств первых месяцев войны. Возможно, что этот экстаз был вызван душевным подъёмом после неизжитой тяжести за десять лет до этого поражения России в войне с Японией. Двоюродные сёстры Елизаветы Юрьевны поступили на курсы сестёр милосердия, брат Дмитрий, студент–юрист, записался добровольцем в действующую армию. Сама поэтесса и художник, подобно многим современникам, приняла войну с радостью, считая, что, наконец-то, пришла хоть и кровавая, но живительная гроза, которая разрядит «затхлую атмосферу». Но надежды не оправдались, и война принимала всё более затяжной и действительно кровавый характер, а социальные перемены так и остались лишь мечтой курсисток и студентов. Более того, все противоречия в военное время резко обострились, и обществом постепенно овладело уныние и разочарование. Елизавета Юрьевна почувствовала, что с неудачами на фронте, с брожением революционных настроений на страну надвигается нечто страшное и неизбежное. Где искать ответы на вопросы? У кого, с кем посоветоваться?