Читать «Немецкая романтическая повесть. Том I» онлайн - страница 23
Людвиг Тик
Дело шло не о пленении клейн-бюргерских интеллигентов мечтой о серебряной эре художеств и наук, — дело шло об удержании немецкого крестьянства в легальных границах, а для некоторых — как для Клейста — дело шло о самой прозаической вещи на свете — о сговоре юнкерства с отечественной буржуазией на основе «правового государства».
Изучение фольклора, народного языка, поэзии, сказок, народных книг, собирательство, публикации, филологические штудии — вся эта работа гейдельбергских романтиков, несомненно, имела положительное значение. О тех
«…С человеческой историей происходит то же, что с палеонтологией. Вещи, лежащие под носом, принципиально, благодаря a certain judicial blindness, не замечаются даже самыми выдающимися умами. А потом, когда наступает время, удивляются тому, что замечают всюду следы тех самых явлений, которые раньше совсем не привлекали внимания. Первая реакция против французской революции и связанного с нею просветительства была естественна; все получало средневековую окраску, все представлялось в романтическом виде, и даже такие люди, как Гримм, не свободны от этого»
(письмо от 25 марта 1868 г.).
Гейдельбергские романтики открыли «следы» народного искусства и поэзии, пропагандировали их как основу для современных художников. Но их открытие повернулось против них же. Их фальшивое народничество, народничество юнкеров и феодальных дворян, эксплоатирующих отсталость крестьянской массы, не в силах было использовать те средства, которые ими же были подготовлены. Фольклорные материалы Арнима и Брентано послужили демократической поэзии Генриха Гейне и других политических лириков. Эти поэты имели больше данных, чтобы «сговориться» с народом и спеться с его песнью, нежели демагоги из Гейдельберга.
С другой стороны, в подъеме буржуазной культуры в первую треть XIX века немалую роль сыграла также и романтическая критика. Отвечая на ее требования, Бальзак, Стендаль, Вальтер Скотт, историки эпохи Реставрации, Сен-Симон, Гегель создали искусство и науку, далеко выходящие за пределы романтического стиля и успешно одолевшие многие трудности, неустранимые для романтиков. Однако для дальнейшего развития падающей буржуазной идеологии романтические масштабы и постулаты оставались вызывающим и критическим напоминанием. Если романтики имели материал для возражений великим просветителям XVIII века, то немало критической действенности было у них, поставленных лицом к лицу с вульгарными позитивистами, с натурализмом пятидесятых, шестидесятых и более поздних годов.
