Читать «За веру отцов» онлайн - страница 68

— Я знаю, кто ты! О, грешная моя душа!

Он падает перед ней на колени, как перед иконой.

— Прости меня, Господи! — Ерема уткнулся лбом в землю и зарыдал. — Теперь я знаю, только сейчас понял. Ты святая, я тебя в церкви видел, на иконе. Теперь я знаю! Сжалься надо мной, грешным человеком.

— Не бойся, Ерема, ты хороший, сердце у тебя доброе. Не бойся!

— Сжалься надо мной! — Парень вскочил на ноги и бросился в хату. — Казаки, Бог в саду, горе нам!

Мужики уставились на него, лира смолкла.

— Что с ним? — спросил кто-то.

Ерема плакал, как ребенок, он дрожал, указывая в сад:

— Там, там!

Крестьяне оцепенели. Потом один осторожно подошел к двери, выглянул:

— Где?

— Там, у костра. Не видишь? Смотри, смотри!

— Там твоя еврейка стоит. Какой еще Бог?

— Она с иконы сошла. Это Бог, я узнал.

— Она тебя совсем ослепила своим колдовством. Что еще придумал! Не греши.

— Я посмотрел ей в лицо и узнал. Это она на иконе, она святая.

— Пусть покажет, какая она святая.

— Чудо!

— Да, пусть сотворит чудо, тогда поверим. А нет — значит, колдунья твоя проклятая еврейка, сжечь ее надо.

— Правильно, сжечь. Совсем у казака разум отняла.

— Не грешите, молчите лучше! — Ерема повернулся к Двойре, издали поклонился ей, как иконе.

— Докажи им, пусть увидят, что я не ошибся. Пусть убедятся, что ты святая.

Не сразу ответила Двойра. Потом повернула к Ереме освещенное костром лицо:

— Позови няню, Ерема.

Но Маруся уже давно была здесь. Она лежала на траве, спрятав лицо в складках платья Двойры, и плакала.

— Пойди, няня, принеси мне золотые башмачки, — сказала девушка по-еврейски.

— Деточка, голубка моя, не надо. Что ты задумала?

— Я приказываю тебе, няня, принеси их сюда. Маруся ушла и вернулась с золотыми башмачками.

— Не плачь. Надень их мне. Помнишь, ты меня одевала, когда я была маленькой? Помнишь, ты отправила меня к нему, дала мне грушу и яблоко? — говорила Двойра.

— Помню, помню.

— И теперь я пойду к нему. Он ждет меня, приплыл за мной по небу на лодке. — Двойра обняла Марусю, поцеловала.

Няня отошла в сторону, а Двойра, в золотых башмачках, сказала Ереме:

— Бери ружье, стреляй в меня.

Страшно стало мужикам. А вдруг не ошибся парень? Многие уже готовы были поверить, что на их глазах совершается чудо. Один опустился на колени и забормотал:

— Господи, помилуй нас.

Ерема дрожал:

— Нет, нет, не могу, не буду.

— Не бойся, Ерема, ничего со мной не случится. Я уже не здесь. Я уже там, на небесах. Он прислал мне с неба эти башмачки, чтобы я пошла туда, к нему. Иди, Ерема, бери ружье и стреляй мне в сердце.

Но парень все всхлипывал и бормотал:

— Нет, не могу. Сжалься надо мной.

— Я приказываю, Ерема, неси ружье. Я буду стоять тут, у костра, чтобы ты не промахнулся. Я же сказала тебе, ничего со мной не случится. Делай, как я тебе велела.

Так говорила Двойра, освещенная пламенем костра. Страх охватил мужиков, друг за другом опустились они на колени. Один затянул, другие подхватили:

— Господи, помилуй, Господи, помилуй.

Кто-то принес ружье, подал его Ереме. Двойра стояла в своих золотых башмачках.