Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 128
Валентин Сергеевич Маслюков
Лихорадочной рукой Аня перебирала листы:
Это было единственное, что повторялась везде более или менее внятно. Чтобы разобрать остальное, требовалось распутывать налепленные между рисунками строки, разглаживать какие-то мятые промокашки. Аня пресытилась. Она чувствовала тот пугающий внутренний холод, который возникает вместе с симптомами отравления.
Она помотала головой.
— Вадим!.. Да где же ты, Вадим?!
И после недолгого замешательства: «Ну и дура же я!» — схватилась за телефон, чтобы послать эсемеску. Вадим отозвался почти мгновенно.
— Ну что там? Ты где? — бросил он, будто вынырнул из воды, задыхаясь.
— Докладываю, — начала она взлетевшим голосом.
Она чеканила отрывисто и с подъемом — с ощущением развеявшихся туманов, счастливая от возможности переложить душевную тяжесть на кого-то другого.
Он задавал короткие быстрые вопросы:
— Про квартиру — правда?
— Кажется, да. Что-то такое…
— А Лондон?
— Да. И потом еще разговоры были, Колмогорова в Большой прочили. Надо спросить Чалого.
Возбужденный не меньше Ани, Вадим перескакивал от одного к другому, едва выслушав рассказ о «Психушке», возвращался к некрологам:
— И давно Новосел предвидел безвременную кончину своего благодетеля?
— Давно, похоже… Зачем ему это?
— Игра ума. Без далеко идущих намерений, надо думать… — пустился рассуждать Вадим, но Аня застыла, уставившись на вход.
На пороге стоял всклокоченный человек.
Аня ужаснулась: Генрих!
Чудовищная рожа, как из болота. В зеленых потеках щеки, лоб, зелень в мокрой бороде и мокрых не расчесанных волосах. Бледно зеленые, лягушачьи, пясти под рукавами свитера.
Аня молчала. Зажатый в руке, бился голосок Вадима:
— …В этом фишка — художественная натура. Подняться над жизнью, над смертью.
С дрожью в голосе, но громко и не сводя с Генриха глаз, Аня сказала куда-то мимо телефона:
— Вадим! Генрих Новосел. На пороге. Весь зеленый.
— Зеленый? В каком смысле? — прошелестел растерянный голос.
Генрих переступил порог и огляделся.
— Интересно… — сказал он на удивление буднично.
— Вадим просил… зайти… — откликнулась Аня с такой же неверной нотой в голосе.
Цепкий взгляд художника опознал вываленные под свет настольной лампы бумаги. Некрологи, где своей собственной, доподлинной рукой он утешал себя в грядущей смерти Александра Александровича Александрова. Аня ощутила мгновение, когда Генрих увидел. Ощутила усилие, которое потребовалось ему для полнейшего… безразличия.
Опасаясь как будто бы потревожить небытие того зачарованного уголка, где в чахлых рисунках запутались черненькие членистоногие слова, — Генрих отвел взгляд, прошел мимо стола и присел, чтобы заняться развалом на полу. Щит, деревянное копье, меч, стрелы — все то, что составляло некогда предмет его геральдической иронии. А теперь вызывало тяжелое, трагическое недоумение.
Опомнившись, Аня стянула со стола первый попавшийся лист с некрологом и принялась запихивать его, комкая, в карман штанов.
