Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 124

Он задержал взгляд на ведре: полумесяц тени в болотном омуте краски. Нежнейшая, девственно не тронутая зелень. Не испоганенная еще никаким мастерством, никаким терпением, никаким идиотским вдохновением… Совершенная сама в себе зелень.

Он уронил то, что сжимал в руке.

Он поднял тяжелое ведро и сузившимися глазами смерил еще раз натуру. Потом размашистым, мощным движением плеснул волну краски сразу на полотно и на женщину.

Облитая, заляпанная, Надя вскочила в крайнем испуге:

— Ты что?!

В зеленой тине оказались трусы и лифчик. Охваченная омерзением, в мурашках дрожи, Надя передернулась смахнуть это с себя — гадкое, страшное, — поскользнулась на тине и больно шлепнулась на пол.

Встать она не успела — он схватил ее за щиколотки и сильным рывком потянул по разлитой краске. Еще мгновение она могла верить, что он торопится ей помочь — вытянуть ее с грязи, мгновение она хотела матюгнуться от такой помощи, но только лязгнула зубами. Безжалостным рывком он опрокинул ее на бок и опять проволок по луже, мотнул на другой бок, и когда она изогнулась встать — ударил ногой. Внутренне она ахнула — в том безнадежном, пронимающем без остатка потрясении, в каком встречают лик смерти.

Он рухнул на нее, расшвыривая руки, которыми она пыталась еще царапаться и цепляться. Она материлась, не понимая слов, — визжала.

Он ударил ее коленом в пах. Задохнувшись, она попала ему в лицо рукой и жутко испугалась собственного сопротивления. Не выпуская ее из-под себя, раздавливая толчками тяжелого тела, он собрал по полу горсть краски и шлепнул в ее задыхающийся рот, в ноздри. Она закашляла и перестала сопротивляться. Волосы попали в краску, он пихнул ее ладонью в лицо, словно хотел задушить, зажать рот и ноздри, и прижал затылком к липкому полу. Он мазал ее зеленым везде, где доставал, и потянул вниз, на ноги мокрые от тины трусы. Она содрогалась в мелких, дерущих душу конвульсиях, а он все возился и возился на ней, изнурительно, тяжело, он истерзал ее избитое тело, он волочил ее, растягивал, толкал и всё не мог овладеть ею — сипел, обдавая дыханием и брызгами слюны.

В ужасной безысходности, она раздвинула ноги и зажала в себе стоны, ожидая только, чтобы он хоть как-нибудь с ней справился и отвалил к черту…

Коротко выдохнув, он приподнялся на руках. Слез, освободив ее от давящей тяжести.

Она лежала в мокрой омерзительной тине.

Раздавленная.

Содрогаясь в похожих на икоту сухих рыданиях.

Выжигая глаза, вспыхнул свет. Она зажмурилась.

Через боли, через синяки села, чтобы скрыть свою наготу, пригнула голову и скорчилась.

Она уже не рыдала, только скулила. Скулила и все почему-то ждала, что он подойдет к ней. И что-нибудь скажет. Она не могла выносить этого раздирающего одиночества. Только слово, хотя бы слово… она не могла жить… не могла жить…. не могла жить в таком безмерном, вечном, без надежды, исхода одиночестве.