Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 122

Несколько немых мгновений…

Уловив равновесие каким-то последним, ничтожным движением, Генрих стянул свитер и, когда освободил лицо, когда взгляд его обрел опору в мире устойчивых объемов и плоскостей, — тогда только отступил от обрыва. Навалился спиной на створ ворот, толкая его вглубь цеха. Потом швырнул свитер и поймал Надю.

С судорожным вздохом они сплелись, помогая друг другу поспешно и молча. Они путались пальцами в пуговицах и молниях, стаскивали одежду, успевая попутно обшаривать друг друга, словно опасаясь потерять найденное. Сердце колотилось, Надя опустилась на пол, чтобы развязать шнурки, он помогал ей, и, прежде чем она успела справиться с кроссовкой, содрал другую и забросил куда-то в темную пустоту, послышался подскакивающий стук.

Вдруг он остановился.

— Тебе сколько лет?

— Тридцати нет, — ответила она после секундной заминки.

— Двадцать девять значит, — заключил он и встал, словно это внезапно открывшееся обстоятельство заставило его изменить намерения.

Она сидела на полу в кружевных трусах и в таком же узеньком лифчике. Белая тряпка джинсов валялась рядом, поделенная гранью тени и света.

С тягучим скрипом Генрих открыл ворота настежь. Засиял похожий на киноэкран прямоугольник.

— Двадцать девять, — повторил Генрих, возвращаясь к Наде. — Покажи точно, где тут двадцать девять шагов до обрыва.

— Зачем?

— Прикинь. Испытаем твой глазомер.

Она встала, ничего больше не спрашивая. Она не поспевала за провалами и взлетами этой перемежающейся лихорадки. Она не понимала его. Она перестала чувствовать его, как чувствовала обычно мужчину во всех его не представлявших загадки реакциях.

— Ну, здесь… наверное… Не знаю, — буркнула она обижено, топнула босой ногой и еще раз смерила глазами расстояние до обрыва.

— Здесь? Что ж… Точка. Всё.

Подобрав валявшуюся неподалеку кроссовку, он отметил ею рубеж и опять обратился к Наде:

— Дай свою рубашку.

Черная, затерявшаяся в тени рубашка отыскалась не сразу. Генрих действовал с неспешной, изводившей Надю последовательностью. Став на рубеж, он расставил ноги, неторопливо свернул рубашку, закрыл ею глаза и завязал на затылке, отбросив концы за спину.

Клок черного, выбившиеся углы ткани вместо лица.

Он вытянул вперед руки, запрокинув голову, и сказал из-под тряпки:

— Ты уверена, что двадцать девять?.. В твоих руках чужая жизнь, Надя. Что ты чувствуешь?

И не похоже, чтобы шутил.

Простирая вперед руки, он начал шагать: раз… два… три… четыре… Скоро движения замедлились, появилась неуверенность, он будто ощупывал стопою пол, прежде чем обозначить шаг окончательно.

Заново оценивая расстояние до обрыва, Надя видела уже, что просчиталась. Двадцать третий, двадцать пятый — где-то примерно — шаг будет в пропасть. Напряженная улыбка, с которой она сопровождала Генриха, сошла с лица.

— Ты это что — серьезно?

Генрих не отвечал, опасаясь сбиться со счета: шестнадцать…

Она заскочила вперед и глянула — как с высокого дерева. Внизу посреди сцены валялись обломки кресла, на колченогой деревяшке белел комок платка, который она сбросила с колосников. Все еще надеясь удержать Генриха в пределах шутки, Надя крикнула ему с преувеличенным, комическим даже испугом: