Читать «Внутренний монолог» онлайн - страница 2

Петляет, изгибается, виляет, в препятствие уткнется - обойдет. Но на реку ничто не повлияет, она обратно, вспять, не потечет.

Встречая на своем пути плотину, речушка разливается окрест, так в правоте своей неукротима, как будто она Лена или Днестр.

Иные реки катятся в болото, иные испускают злую вонь… В живой реке - пленительные ноты, живой воды живительный огонь…

Опять прокол, падение, осечка… Растет утрат необратимый счет. Ты должен быть, как та простая речка, что знает свое дело и течет. * Как хорошо порою заболеть,-чтоб бег прервать - единственное средство. Под одеяло теплое залезть и вспомнить, как болел когда-то в детстве. Там за окном зима - весь мир замерз… Пьешь с горькой миной сладкую микстуру и на тревожный матери вопрос чуть прибавляешь ты температуру. Высовываешь белый свой язык, “а” говоришь, распахивая горло, и взглядом, отрешенным от живых, даешь понять, - мол, руки смерть простерла. Как сладостно себя до слез жалеть, в мечтах готовить жуткие сюрпризы: взять и назло всем близким умереть, чтоб больше не ругали за капризы. Вообразить - кладут тебя во гроб, мать вся в слезах, дружки полны смиренья. И бьет по телу россыпью озноб, как предвкушенье будущих крушений. Дней через пять, к несчастью, ты здоров… Укутали и вывели на солнце, и ты забыл обиды, докторов… А мысль о смерти спит на дне колодца. * Я не то чтобы тоскую… Возьму в руки карандаш… Как сумею, нарисую скромный, простенький пейзаж:

дождь, летящий снизу в небо, солнца ярко-черный свет, на кровавом жарком снеге твой прозрачный силуэт.

От луны в потоке кружев льется синенький мотив, и бездонный смелый ужас смотрит в белый негатив.

А там дождь, летящий в небо, траурный и горький свет, тень огромная на снеге от того, чего и нет. * Меж датами рожденья и кончины (а перед ними наши имена) стоит тире, черта, стоит знак “минус”, а в этом знаке жизнь заключена.

В ту черточку вместилось все, что было… А было все! И все сошло, как снег. Исчезло, растворилось и погибло, чем был похож и не похож на всех.

Погибло все мое! И безвозвратно. Моя любовь, и боль, и маета. Все это не воротится обратно, лишь будет между датами черта. * На пристани начертано: “Не приставать, не чалиться!” А волны ударяются о сваи, о причал… Когда на сердце ветрено, то незачем печалиться… Нам пароход простуженный прощально прокричал.

На волнах мы качаемся под проливными грозами-ведь мы с тобой катаемся на лодке надувной. Зонтом мы укрываемся, а дождь сечет нас розгами, и подгоняет лодочку ветрило продувной.

Несет нас мимо пристани, старинной и заброшенной, но молчаливо помнящей далекие года, когда с лихими свистами, толкаясь по-хорошему, к ней прижимались белые, холеные суда.

Начертано на пристани: “Не приставать, не чалиться!” А, в общем, очень хочется куда-нибудь пристать… Пусть будет, что предписано, Пусть будет все нечаянно, нам вместе так естественно, как свойственно дышать.

Мы в белой будке скроемся, с тобой от ливня спрячемся… Асфальт здесь обрывается, здесь прежде был паром. Нет никого тут, кроме нас… Дыхание горячее… И ветер надрывается от счастья за окном.