Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 289

День догорит в неубранном саду.

В палате электричество потушат.

Сиделка подойдет: «уже в бреду».

Посмотрит пульс — все медленней и глуше.

Сама без сна, мешая спать другим,

Не буду я ни тосковать, ни биться…

Прозрачный синий полумрак, шаги…

А жизни-то осталось — в белом шприце.

Еще укол. В бреду иль наяву?

Зрачки расширятся, окостенеют…

Должно быть, — никого не позову.

Должно быть, — ни о чем не пожалею…

Так ночь пройдет. Блеснет заря вдали.

Туман дома окутает, как саван.

И в это утро я уйду с земли.

Безропотно. Бестрепетно. Бесславно.

Так это и было…

***

В самые последние годы Ирина прекратила вести свой дневник — 24 сентября 1940 г. — последняя запись. Что заставило ее сделать это — трудно сказать. Может быть, это случилось в результате ясного сознания близкого конца ее жизни и, при этом, все другие вопросы ее земного существования — как бы отпадали?…Приблизительно за семь месяцев до смерти она перестала писать стихи…

Настроение за эти годы у нее было очень мрачное, она стала очень раздраженной и склонной к резким выпадам по отношению ко всем нам. С мучительной болью и стыдом вспоминаю я, как мы иногда ссорились, не выдержав ее болезненных выступлений. Знаменательно, что Ирина свое ожидание конца переживала внутри себя, очень гордо, не жалуясь открыто, не стремясь вызвать к себе жалость или сострадание; она сама никогда не говорила о своей близкой смерти, и в дневнике и в стихах писала об этом сухо, без всяких сентиментальных высказываний, — сдержанно и строго. Но всем нам было ясно видно, что она постоянно думает о смерти и по-своему готовится к ней. Часто можно было ее видеть в столовой, за столом, когда она переписывала свои стихи в тетради под заголовками — для сына — «Стихи о тебе», а для мужа — «Стихи о нас». Это было ее наследство…

Еще помню я один момент, который произвел на меня потрясающее впечатление. Однажды Ирина подошла в столовой к круглой печке и стала жечь старые письма своей детской подруги Тани Гливенко. Когда я пытался возражать против этого, она ответила в том смысле, что не хочет, чтобы кто-нибудь другой прикасался к этим дорогим для нее реликвиям ее детства. Помню, как защемило мое сердце…

Смерть шла на Ирину открыто. Мы все знали ее атрибуты, но у нас у всех жива была надежда на спасительную силу инсулина и на госпиталь, который не раз спасал Ирину в очень тяжелых положениях. Только нужно было не запустить болезнь, не опоздать вовремя лечь в госпиталь. И тут произошло роковое стечение обстоятельств, приведших, или, во всяком случае, ускоривших, катастрофу. И это в значительной степени благодаря войне. Оккупационный режим внес в жизнь Парижа много изменений и осложнений. До минимальных размеров сократился автомобильный транспорт, такси сделалось редким явлением, — их нужно было искать, ловить. Появились на улицах даже рикши.