Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 235

В далекой святой России.

1924

Рядом с верой в будущее России, у Ирины появляется критическое отношение к тем настроениям, которые она наблюдала в Морском Корпусе. Размышляя дальше в этом направлении, она приходит к мысли о бесплодности эмигрантского существования вообще и мысленно возвращается на родину с психологией побежденного. Вот стихотворение, которое не только по содержанию и горечи чувства, но и по музыке размера напоминает аналогичное стихотворение эмигранта 40-х годов XIX в. Владимира Печерина.

После долгих лет скитаний

С искалеченной душой,

Полны смутных ожиданий,

Мы вернемся в дом родной.

Робко станем у порога,

Постучимся у дверей.

Будет странная тревога,

Солнце станет холодней.

Нас уныло встретят стены,

Тишина и пустота.

Роковые перемены,

Роковое «никогда».

Жизнь пойдет другой волною,

В новый гимн сольются дни,

И с измученной душою

Мы останешься одни.

Наше горе не узнают,

На.с понять не захотят,

Лишь клеймо на нас поставят

И, как нищих, приютят.

1923

Эти переживания Ирины по времени совпадают с эпохой признания Францией Советов, что в какой-то мере отразилось в ряде ее стихов, например, в «Балладе о двадцатом годе». Но особенно яркое выражение этого подавленного настроения Ирины сказалось в одном ее стихотворении, которое она вложила в письмо в Россию к одной своей подруге, Наташе П.

***

Темна твоя дорога, странник,

Полынью пахнет хлеб чужой.

Анна Ахматова

Я девочкой уехала оттуда,

Нас жадно взяли трюмы корабля,

И мы ушли — предатели-Иуды,

И прокляла нас темная земля.

Мы здесь все те же. Свято чтим обряды,

Бал задаем шестого ноября.

Перед постом — блины, на праздниках — парады —

«За родину, за веру, за царя».

И пьяные от слов и жадные без меры,

Мы потеряли счет тоскливых лет,

Где ни царя, ни родины, ни веры,

Ни даже смысла в этой жизни нет.

Еще звенят беспомощные речи,

Блестят под солнцем Африки штыки,

Как будто бы под марш победный легче

Рассеять боль непрошеной тоски.

Мы верим, ничего не замечая,

В свои мечты. И если я вернусь

Опять туда — не прежняя, чужая, —

И снова к желтой двери постучусь, —

О, сколько их, разбитых, опаленных,

Мне бросят горький и жестокий взгляд, —

За много лет, бесцельно проведенных,

За жалкие беспомощные стоны,

За шепоты у маленькой иконы,

За тонкие, блестящие погоны,

За яркие цветы на пестрых склонах,

За дерзкие улыбки глаз зеленых,

За белые дороги, за Сфаят.

И больно вспоминая марш победный,

Я поклонюсь вчерашнему врагу,

И если он мне бросит грошик медный —

Я этот грош до гроба сберегу.

1924. Сфаят

Интересно, что после этого узко-эмоционального стихотворения на другой день она написала стихотворение в объективном аспекте.

В глухой горячке святотатства,

Ломая зданья многих лет, —

Там растоптали в грязь завет

Свободы, равенства и братства.

Но там восстанет человек,

Восстанет он для жизни новой,

И прозвучит толпе калек

Еще несказанное слово.

И он зажжет у алтаря

Огонь дрожащими руками.

И вспыхнет новая заря,

Как не оплеванное знамя.

8. V. 1924

Ирине было 19 лет. Ее захватила с головой текущая жизнь: надо было как-то «устраиваться», определить, что надо делать, найти работу и т. д. Встал вопрос о дальнейшем образовании, а с ним потекли студенческие годы с их заботами и соответствующим времяпрепровождением. Потом она заневестилась, потом вышла замуж, появился ребенок. К этому же времени пришла и болезнь… Со всеми этими заботами Ирине пришлось справляться с трудом в тяжелых условиях эмигрантской жизни.