Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 117
Ирина Николаевна Кнорринг
Разве жизнь моя не пуста?
Разве сердце — не тёмный слиток?
Разве нет на груди креста,
Как эмблемы медленных пыток?
Жизнь темна и душа пуста.
— Может быть, я одна из ста
Говорю об этом открыто.
«Как женщина, которую целуют…»
Как женщина, которую целуют,
Как дрожь ресниц, которых не поднять,
Вся жизнь похожа на игру пустую,
В которую невесело играть.
Я не люблю спокойствие и скуку,
И страшно мне, когда идёт гроза.
Так нищенка протягивает руку,
Стыдливо пряча жалкие глаза.
Я в жизнь вошла, волнуясь и тоскуя,
И вот её я не могу понять.
Как женщина, которую целуют,
Как дрожь ресниц, которых не поднять.
Я не помню («Переплёски южных морей…»)
Переплёски южных морей,
Перепевы северных вьюг —
Всё смешалось в душе моей
И слилось в безысходный круг.
На снегу широких долин
У меня мимозы цветут,
А моя голубая полынь
Одинакова там и тут.
Я не помню, в каком краю
Так зловеще красив закат.
Я не знаю, что больше люблю —
Треск лягушек или цикад.
Я не помню, когда и где
Голубела гора вдали,
И зачем на тихой воде
Золотые кувшинки цвели.
И остались в душе моей
Недопетой песней без слов
Перезвоны далёких церквей,
Пересветы арабских костров.
«Отчего в дыму от ладана…»
Отчего в дыму от ладана
Под напев колоколов
Так нежданно, так негаданно
Вдруг становится светло?
Отчего манят проталинки
Пряным запахом весны?
А когда была я маленькой —
Снились мне глухие сны?
Отчего у неба низкого
Ширь так девственно чиста?
Отчего в стихах Ладинского
Есть такая теплота?
Старинный романс («Как сумрак, распростёрлась тишина…»)
Как сумрак, распростёрлась тишина
По мебели в чехлах в просторном зале,
И сквозь окно высокая луна
Посеребрила клавиши рояля.
В саду мертво. В саду совсем темно.
Лишь под окном белеется берёзка.
Прабабушка с высокою причёской
Из рамы смотрит в тёмное окно.
Дрожит звезда на небесах высоких,
Несёт бодрящей сыростью земли.
Над озером задумалась осока,
И яблоки в саду налились соком,
И розы у террасы расцвели.
В ручье журчит прозрачная струя,
Да лай собак несётся на деревни.
И в парке, под шатрами сосен древних,
— Весна, любовь и трели соловья.
Анне Ахматовой («Над горами — спокойные вспышки зарниц…»)
Над горами — спокойные вспышки зарниц,
На столе — карандаш и тетрадь,
Ваши белые книги и шелест страниц,
И над ними — дрожанье косматых ресниц —
Разве всё это можно — отдать?
И пушистую прядь золотистых: волос,
И туманное утро в росе,
И шуршанье колючих цветущих мимоз,
И гортанные песни, что ветер разнёс
По безлюдным и гулким шоссе.
Разве можно не помнить о юной тоске
В истомлённый, полуденный зной,
О шуршании пены на мокром песке,
О беззвучности лунных ночей в гамаке
Под широкой узорной листвой.
Это первое лето в мечтах и слезах,
И зловещее солнце в крови,
И какой-то наивный, ребяческий страх —
Всё лежит в Вашем имени, в тихих стихах,
В непонятной тоске о любви.