Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 107
Ирина Николаевна Кнорринг
Всегда нестерпимо печален
Всякий конец.
Слышишь там грохот чёткий
И треск, и рёв?
Там рушат перегородки
Из топчанов.
Всё рушат теперь, послушай,
Всё валят вниз.
И звонко кричит Илюша,
И лает Бимс.
И в клубах мохнатой пыли
Кипит Сфаят.
Мы, кажется, позабыли,
Что это — ад.
Мне грустно, когда смеются
Теперь, сейчас…
— Сегодня всё соберутся
В последний раз.
III. «Наступают последние дни…»
Наступают последние дни
И последние ночи.
Ветер западный в соснах звенит
И пророчит.
Виснет в воздухе нервная жуть,
Вздох и трепет.
Впереди — неизвестный путь…
— Будем слепы.
Словно делают всюду гробы —
Щепки, стружки…
Всё равно — не уйдёшь от судьбы. —
И не слушай!
Мы хороним, хороним Сфаят.
Вянут влажные ночи,
Только вещие совы кричат
И пророчат.
Только толпы арабов босых,
Словно коршунов стая,
Жадно бродят вдоль окон пустых,
Озираясь.
Верно — чуют добычу они,
Чуют падаль!
…Догорают последние дни,
Как лампада.
IV.«5 мая. Как с похорон, вернулись с провод…»
Как с похорон, вернулись с провод.
Вставала круглая луна..
Звенел на небе тонкий провод
И поражала тишина.
Нас с визгом встретили собаки,
Сливаясь в тёплой, лунной мгле.
И стали страшными бараки,
Теперь похожие на склеп.
Мы молча шли. И в каждом шаге
Звучали вещие слова.
Слетела ночь на мёртвый лагерь
И громко плакала сова.
И где звенели звуки горна,
Где было шумно и светло,
Там, в чёрном мраке окон чёрных,
Казалось, что-то умерло.
Уже тревога сердце сжала
И небывалая тоска.
Те, кто остались, — как их мало —
Все собрались у гамака.
И ночь цвела. И колыхалась
На небе синяя звезда.
— Немного времени осталось,
И нас проводят навсегда.
V. «Всё в прошлом. Весёлые шумы…»
Всё в прошлом. Весёлые шумы,
На стенах — сплетенье лучей.
Тревожные, тихие думы
Холодных, дождливых ночей.
Тоски моей, душной и томной,
Мне кажется, сделалось жаль,
Обиды, казалось, огромной,
Огромной, как синяя даль.
Так было. И сердце дрожало,
И взгляд был тревожен и строг,
И в сердце возникло немало
Больших, ненаписанных строк.
Мне жалко вас, книги на полке,
Катушки вдоль белой стены,
И куклы бумажные с ёлки,
И страшные, нервные сны…
Вот пачка бумаги, тетрадок,
Я всё отнесу и сожгу.
Мой мир был здесь жалок и гадок,
Он — новый — на том берегу.
Большой, равнодушный, угрюмый,
Без слёз и без ярких лучей,
Без вас, мои грустные думы,
Под шум однозвучных дождей.
VI. «За морем — новая тревога…»
За морем — новая тревога,
Большой, тревожный и новый мир…
Совсем заглохшею дорогой
Мы поднимались в Джебель-Кебир.
Места знакомые, родные,
И каждый камень в белой пыли,
Быть может, ближе, чем Россия,
Родней и ближе родной земли.
Пустые стены и казематы,
Мертво и пусто, тихо, темно…
Здесь помещался класс когда-то…
Здесь танцевали… не так давно…
В конце глухого коридора,
Где в церкви лился дрожащий свет —
В душе сплеталось столько споров,
Так много мыслей… Теперь их нет…
Молчат арабы часовые,
По коридорам тюремный мрак…
И воскрешают дни былые
Здесь каждый камень и каждый шаг.
А там, за входом — яркость моря,
Куда-то тянет морская даль…
Здесь было счастье, и много горя,