Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 106

Ирина Николаевна Кнорринг

Я опять подружилась с ракетой,

Я вошла в тревожный покой,

Непонятный и невоспетый.

Я теперь ни о чём не грущу,

И печали моей не вижу.

И ещё — стихов не пишу

И не думаю о Париже.

22/ III, 1925

«Всё бледней изломы линий…»

Всё бледней изломы линий

Мутно-синих гор.

Над Сфаятом вечер синий

Крылья распростёр.

Что-то слышно в звонком споре

Шатких черепиц.

А над морем блещет горе

Крыльями зарниц.

Бьются вещие зарницы —

Стрелы и мечи.

На столе, в углу, змеится

Огонёк свечи.

В затаённом, тихом горе

Молча вянут дни.

И дрожат, дрожат над морем

Вещие огни.

25/ III, 1925

«Я люблю прошлогодние думы…»

Я люблю прошлогодние думы

И стихи прошлогодней весны,

И в печали, нелепо-угрюмой,

Навсегда отошедшие сны.

Небо было так солнечно-ярко,

Так красиво мимозы цвели,

И отравою пряной и жаркой

Пахли влажные глыбы земли.

И в кабинке, унылой и грязной,

У раскрытого настежь окна —

Праздник солнца, смеющийся праздник,

И большая, большая весна.

8/ IV, 1925

«Небо, небо, улыбнись…»

Небо, небо, улыбнись,

Расцвети весёлым солнцем!

Невозвратное — вернись!

Нет, теперь уж не вернётся.

Солнце, узел развяжи,

Тот, что злой зимой запутан!

Дай мне снова пережить

Солнцем полные минуты.

В прорезь тёмного окна

Загляни весёлой шуткой.

Зацвети в полях, весна,

Синеглазая малютка!

Ветер с запада — не дуй!

Что твои проклятья значат?

Небо, небо, не тоскуй,

Сероглазое, не плачь ты!

Сердце глупое — молись

В тучах спрятанному солнцу!

Злое, светлое — вернись!

Нет, теперь уж не вернётся…

14/ IV, 1925

«Сонно падают ресницы…»

Сонно падают ресницы

В жутком шорохе тоски.

Тихо вслед за плащаницей

Уплывают огоньки.

Как мигающие свечи,

Даль прозрачна и чиста

В этот тихий, звёздный вечер

Погребения Христа.

Нежный ветер треплет локон,

Тихо стонет и звенит.

И в разрезах чёрных окон

Отражаются огни.

И по стенам пляшут тени,

Ускользая в темноту,

Обещая воскресенье

Отошедшему Христу.

Лишь в душе, как буревестник,

Шевелится гнёт глухой:

«Не воскреснет, не воскреснет

Всё, убитое тоской».

И блестящей вереницей,

Трепеща, как мотыльки,

Тихо вслед за плащаницей

Уплывают огоньки.

17/ IV, 1925

Баллада о ликвидации

I. «1 мая. Сыграл горнист в последний раз отбой…»

Сыграл горнист в последний раз отбой

И замолчал.

Рванул по соснам ветер удалой

И закачал.

Звучит, звучит весёлое «ура»,

Поёт кларнет.

И раздаются за окном с утра

Шаги кадет.

Как саваном, закутал небосвод

Седой туман.

Что впереди? Какой зловещий сон?

Какой обман?

Те ждут и не дождутся перемен

Издалека.

Скользит тревожно вдоль холодных стен

Взгляд старика.

Глухой тоски больных и серых дней

Прошла пора.

В четвёртой роте громче и сильней

Звучит «ура».

В глухую даль, туда, в морскую муть

Ты не гляди.

Какой-то новый, длинный, трудный путь

Там — впереди.

II.«2 мая. Ползут по дороге тени…»

Ползут по дороге тени,

Сливаясь в ряд.

В периоде разрушенья

Лагерь Сфаят.

На сердце думы упали,

Будто свинец.