Читать «Вот пришел Кандимен» онлайн - страница 10

Муж. Хорошо сказано. Теперь понятно, почему я такой любвеобильный. Блюю много. И Баярд твой — тоже фрукт. Он ведь, небось, сидеть на берегу с тобою не стал, а? Укатил при первой же возможности?

Жена. Укатил. Тогда только я и поняла: даже самый сильный мужик — слаб. Слаб! Даже самый сильный. И вообще — сильнее бабы зверя нету. Я его сама отпустила, Чидли Баярда. Захотела бы — оставила бы, как нефиг делать. Но лень было пальцем шевелить. Да и не к чему — наскучил он мне тогда. Сразу, как слабость его увидела, так и наскучил. Я ведь силу люблю, крыса. Сила… она к силе идет. А со слабости меня ломает, вот хоть в петлю. Иногда кажется — дай мне хорошего мужика с сильным рычагом — так я весь мир переверну! Да где ж его возьмешь, рычаг-то этот?

Муж. Ну да. Куда уж нам.

Жена. Дерьмо. Дерьмо. А как уехал мой ненаглядный со своим рычажком, так, ни минуточки не медля, пошла я к старому своему дружку, к ненаглядной своей подружечке, к задушевному дролечке — к Пьеру Анютины Глазки. А он сидит себе в кабаке, бухой, как маковое поле и опасный, как бритва в руках сумасшедшего… где ж ты, говорит, была, Анюта, долгие эти месяцы? Проглядел я, говорит, все глазки, тебя поджидаючи. Бухнулась я к нему в ноги — прими, святой Пьер, душу заблудшую, неразумную! Отвори врата рая! Прости меня, дуру непотребную!

Муж. Ну и?.. Неужели простил?

Жена. Простил, простил. Да и куда ему было деваться, коли во всей Вест-Индии было тогда только два человека с яйцами — он и я. Это — фигурально говоря. Потому что по непонятному капризу природы, Пьеру яйца были совсем ни к чему, а у меня так и вовсе не выросли.

Но нам обоим страшно хотелось провернуть что-то такое, чего еще мир доселе не видывал. Уж не знаю — зачем. Может, потому, что все вокруг казалось нам таким мелким — даже море!.. и таким низким — даже грот-мачта галеона "Святая Мария"! Ей Богу, брось нас тогда кто в море в самом глубоком месте с пушечным ядром в ногах — не утонули бы на этой мелкоте! Сам черт нам был не брат, а верный прислужник. Йй-е-ех!

Муж. Жаль, что этот черт тогда же не забрал тебя к своей матери… Не сидел бы я сейчас в кухне, как швед под Полтавой.

Жена. Француз. Не швед, а француз. Трехмачтовый французский фрегат, под завязку нагруженный английским сукном, брюссельскими кружевами и итальянским бархатом. Он стоял тогда в Нью-Провиденс, поправляя такелаж и запасаясь водой и солониной перед последним переходом в Новый Орлеан. А его команда в количестве шестидесяти жан-жаков дружно накачивалась ромом в портовых кабаках.

"Анна, — сказал мне Пьер Анютины Глазки. — Анна Бонни. Мы возьмем этого француза со всеми потрохами, и мы сделаем это вдвоем, ты и я."

"Ха! — сказала я. — У нас нет ничего, кроме двух сабель и четырех пистолетов. У нас даже нету никакой паршивой посудины, чтоб хотя бы отвалить от пирса. И с этим ты собираешься брать сорокапятипушечный фрегат, битком набитый пьяными лягушатниками и причем делать это в открытом море? Я поняла тебя правильно?"