Читать «Грусть белых ночей» онлайн - страница 342

Много воинского снаряжения на дороге и вдоль нее: противогазы, сломанные, опрокинутые колесами кверху двуколки, повозки, связки проволоки, катушки с кабелем, ящики от снарядов, мин. Даже мины и снаряды, сваленные в кучу у обочины дороги, попадаются.

Ночлег в лесу, под соснами. Кто еловые лапы подстилает, а кто и так на землю ложится. Грохот пальбы постепенно затихает. Завернувшись в шинель и ложась рядом со Смирновым, Сергей слышит голос старшины Кислякова, переговаривающегося с Мигайлой:

— Секим-башка... Кругом озера, вода, между ними узкий рукав. По этот рукав надо наступать...

II

Траншея давняя, оплетенная изнутри фашинами. Осталась, должно быть, с какой-то прошлой войны. Может, даже с гражданской, когда финские красногвардейцы упорно сражались с шюцкором. Во время финской войны, когда земля была схвачена морозами, вряд ли могли вырыть такую длинную, с ответвлениями траншею.

Роты, батальоны полка занимают перемычку между двумя соседними озерами. Враг бьет по узкой полоске земли тяжелыми снарядами.

Разведчики ведут наблюдение в стереотрубу. На вражеских позициях видны дымы, конусы выброшенной взрывами бурой и желтой земли. И деревья то вывернуты с корнями, то стоят голые, обрубленные, с острыми пиками стволов. Попадаются зеленые остроконечные ели, которых осколком не зацепило. Это даже странно, потому что фронт здесь стоит на одном месте более двух недель.

В стереотрубу видна прогалина, сплошь изрытые воронками желтые пески. Меж воронками — серые холмики. Не сразу понял Сергей, что это трупы. Повеяло северным ветром, от густого сладковатого смрада стало тяжело дышать. Трупы на нейтральной полосе.

Бьет артиллерия. Перед вражескими траншеями снаряды ложатся густо, часто. Начинается атака. Из траншей, с левой стороны, неуклюже вываливается сотня, а то и больше бойцов; спотыкаясь, они бегут по изрытой воронками площадке. Их сразу накрывает волна взрывов. Упорно постукивают пулеметы. Прогалину затягивает дымом.

Дым рассеивается, и видно, как кучка солдат, прижимаясь к земле, ползет назад.

Когда сумерки белой ночи окутывают лес, землю, старшина Кисляков приносит в траншею термос с супом. Синие бриджи, гимнастерка старшины в желтом песке. Пробирался ползком старшина. Теперь так и будет — еда один раз в день. Почты нет.

Картина назавтра та же: бьет артиллерия, роты поднимаются в атаку и сразу же откатываются назад. Никакого сравнения с тем одиннадцатидневным наступлением, когда у врага под ногами горела земля, крошились камень и железо его укреплений.

На третью ночь Сергей пробирается по траншее с разведдонесением для капитана Канатникова. Не терпится увидеть Василя Лебедя. Весь день думал о нем.

Солдаты сидят кто как: кто на корточках, кто привалясь спиной к стенке траншеи, а кто, поджав ноги, уткнув нос в расстегнутый воротник шинели, спит.

Старший лейтенант, казах или узбек, в испачканной глиною шинели и надвинутой на самые глаза пилотке, в которой он похож на черный сморщенный гриб, на изгибе траншеи дергает Сергея за рукав: