Читать «Длинные Волосы» онлайн - страница 2

Ну вот. Длинные Волосы, конечно, неплохая девушка. Хорошая, можно сказать. Ласковая. Если не обижать. Да и пойди ее обидь, когда ходит так, будто вся тундра ей одной принадлежит. И захочешь обидеть — не заметит.

Ну, а если кто другой заметит? Смотри, найдется, кому заступиться. Пожалеешь, что не к Головорезам попал, точно говорю.

Как ей минула четырнадцатая весна, стали молодые Вороны чаще вокруг дома Сломанного Когтя снег топтать. И когда Длинные Волосы вконец дом выстудила со своим вечно откинутым пологом, Сломанный Коготь ей сказал, что пора бы ему внучат подарить.

Выбирай, говорит, смотри. По мне — лишь бы выкуп заплатил.

А выкуп немалый. Оленей 20 голов, да шкурок соболя — так, чтобы пол в доме весь застелить, да громовые стрелы, да упряжка с пятью собаками, да лыжи новые. Сломанный Коготь себя уважал.

И еще медведя к свадебному пиру.

Половина женихов, как услыхали, сами отсеялись.

Один попытался у кого-то из Тюленей пяток оленей отогнать. Тюлень с семьей его догнал и побил, еле жив приполз. Еще и лыжи отобрали.

Длинные Волосы его лечила и смеялась.

Остались двое, зато какие. У обоих хозяйство справное, оба сильные, красивые.

Быстрый Олень и Кабаний Нож, друзья они были. Вместе к Длинные Волосы ходили, уговор между ними был: чтоб все по-честному, и даже без хитростей. И хвастались перед ней вместе, и подарки вместе дарили, и Сломанному Когтю вместе помогали, чтобы замолвил словечко перед дочкой.

Быстрый Олень был понежнее и позаковыристей. Тоже придумщик. Вечно поджидает ее где-то в неожиданном месте. Это чтобы интересно было. Идет она к реке рыбу ловить, а он прыг на нее из-за куста — и повалит наземь. Красиво ухаживал.

На язык опять же поворотлив был. Ягодкой называл, морошкой сладкой. Нерпочкой ненаглядной. Бельком ясноглазым. Подвески ей подарил красивые. Шкурки беличьи дарил без счету. Он мастак был из лука стрелять и ловушки ставить. Стройный был, красивый, глаза — как у оленя, не зря Быстрый Олень. От медведя, однако, не убежал, об этом потом скажу.

Кабаний Нож, конечно, не умел так красиво ухаживать. Попроще у него. Принесет ей оленины, сядет и смотрит, как она вышивает, и болтовню ее слушает. Молчит, глазами лупит на нее. Зато как он ими лупит — будто съесть хочет. А потом опять же повалит. Ну, так же не интересно. Длинные Волосы насилу вырвется, сделает вид, что рассердилась, но в общем он ей тоже нравился: сильный, большой. И если кто из женщин обидеть норовит, спрашивает: убить? Она, конечно, скажет: нет, пусть живет да завистью мучается, — но ей нравилось, что он так спрашивает. И что всегда поесть в дом приносит.

Но от обоих она, конечно, бегала, следы путала. Все никак выбрать не могла. И тот ничего, и этот ничего, а может, какой лучше найдется… Я ж говорю: избалована. За другими через тундру ходят, раз в месяц нерпу принесут, и то радость, а эта знай себе тешься.

Сломанный Коготь поторапливал, стыдил: что ж ты парней томишь, еще прирежут друг друга. Так и в тебе любовь переспеет. А Длинные Волосы свое. Я, говорит, самая женщина из женщин. У меня, говорит, и волосы самые длинные, и лицо самое нежное, и голос самый звонкий, а кричать умею — сам знаешь как громко, и бояться больше других умею, и любопытствовать, и спокойной оставаться. А уж любить, говорит, буду так — в Нижнем мире трава прорастет, во как! Только дай же брусничке созреть, зарумяниться, чтобы сладкой стала. Зима, говорит, еще долгая… А Сломанный Коготь уже совсем искашлялся, зима эта ему трудно далась: старый.