Читать «Длинные Волосы» онлайн

Без матери росла девчонка, да. Вот в чем причина. Некому было за волосья драть.

А Сломанный Коготь уже старый был, баловал. И то: кого ему еще баловать: ни жены, ни детей своих. Оба-то сына в реке сгинули, в половодье, когда за Головорезом гнались, это еще весен семнадцать назад было. И старуха тогда же померла: надорвалось сердце. А Сломанный Коготь как-то летом и принес эту, кроху: в тайге, мол, нашел. Оленьим молоком кормил, груди-то не было у него, ха-ха! И не бил, конечно, и баловал. Растил опору в старости. Вырастил.

И мальчишки ее не лупили, нет. Бывало, дернут только за косу — и прочь. А она руки в боки: ага, говорит, запомню тебя! Будешь за невестой к Тюленям через тундру бегать!

Через тундру к соседям бегать женихаться кому ж охота. Один-два раза на девушек посмотреть — что ж, дело приятное. Но таскаться ухаживать чуть не каждую неделю, чтоб девушка не забыла, да с подарками, да в холод, да жрать хочется по дороге… Был один такой — ой, смеху! Поймал в лесу геолога — слыхали? Нет? — хитро поймал, в ловушку из медвежьей жилы. И стал с ним бороться. Геолог кем только не оборачивался: и лисой, и перепелом, и росомахой (во как!), — парень упорный попался. Одолел. Давай, говорит, геолог, сладкий снег, мне девушку надо уломать, а то отсеку тебе железное дерево, говорит. Геолог дал ему сладкого снегу, да заговорил сладкий снег заклятием — колдун был! И пока парень снег сладкий девушке нес, тот весь и растаял. Это зимой-то! И девушка ему не поверила, прогнала прочь. Решила, что он сам и съел этот сладкий снег, пока через тундру к ней шел.

Эту историю сама Динные Волосы и рассказывает. И глазами эдак стреляет — смотрите, мол, будете далеко ходить — счастье свое проходите.

Разбалована, что уж говорить.

И то дело: на нее парни всегда как на невесту смотрели, а на других девушек — как на сестер. Эти свои, а она чужая. И потому, конечно, лучше всех.

А эта свое знает: как захочет парня смутить, волосы распустит и потряхивает. И песню заведет. Про любовь. Парень с ноги на ногу переминается, в дом войти боится, а она откинет полог — жарко ей, мол; сидит, вышивает бисером, волосами трясет. А парень стой да смотри. Шалунья, хе-хе.

Нет, мало ее били. Совсем не били. Жаль.

Придумщица, ишь! Вот с кем не соскучишься. И старые легенды знает, и новые сказы говорит. Это ей духи тайком нашептывают. Про всякое тебе расскажет, только начни, а она уж подхватит, и до утра слушать будешь. И если уж захочет над кем-то потешиться, такого наскажет — не рад будет, что поперек ей встал.

Личико у нее живое, веселое. Любит передразнивать и смеяться, и чтобы на нее смотрели и слушали, любит.

Незлобивая, впрочем. Да и с чего злобе взяться: всегда лучший кусок, всегда все для нее. Потому и уступит, когда надо; поупрямится, поупрямится — да уступит. Чего ей, жалко? Покладистая она, просто веселая да мечтает много и духов слушает. С женщинами, правда, не очень ладит. Ну да у Воронов женщины такие — с ними поди поладь. Посмотрел бы я на тебя, ну-ну. Нет, если ты такой храбрый… Но ты сначала на медведя сходи, шкуру покажи, а потом поговорим, как к женщинам Воронов ходить.