Читать «Закат и падение Римской Империи» онлайн - страница 91

Со смертью отца на Коммода легла стеснительная обя­занность командовать огромной армией и вести трудную войну с квадами и маркоманами. Раболепные и развратные юноши, которые были удалены от двора Марком Аврели­ем, скоро вновь приобрели и прежнее положение, и преж­нее влияние на нового императора. Они преувеличивали трудности и опасности кампании в диких странах по ту сто­рону Дуная и уверяли беспечного монарха, что достаточно страха, внушаемого его именем, и военных доблестей его полководцев, чтобы довершить победу над упавшими духом варварами или чтобы вынудить у них такие мирные условия, которые более выгодны, чем всякое завоевание. Зная его склонность к чувственным наслаждениям, они сравнивали спокойствие, блеск и утонченные удовольствия Рима с тре­вожной лагерной жизнью в Паннонии, где он не имел бы ни досуга, ни удобств роскоши. Коммод с удовольствием выс­лушивал столь приятные для него советы, но, в то время как он колебался, поступить ли согласно со своими собственны­ми влечениями или же сообразоваться с указаниями отцов­ских советников, к которым он еще не перестал питать ува­жение, лето незаметно прошло, и его торжественный въезд в столицу был отложен до осени. Его привлекательная наруж­ность, приветливое обхождение и воображаемые доброде­тели внушали общее к нему сочувствие; почетный мир, который он только что даровал варварам, распространял всеоб­щую радость; его нетерпеливое желание возвратиться в Рим приписывали его любви к родине, а его безнравственные забавы не казались достойными порицания в девятнадцати­летнем государе.

В течение первых трех лет его царствования и формы и дух прежней администрации поддерживались теми преданными советниками, которым Марк поручил своего сына и к мудро­сти и бескорыстию которых Коммод все еще чувствовал не­вольное уважение. Молодой государь предавался вместе со своими распутными любимцами дикому разгулу неограни­ченной власти, но его руки еще не были запятнаны кровью, и по одному случаю он даже выказал такое благородство чувств, которое могло бы развиться в солидную доброде­тель. Но одна несчастная случайность дала его неустано­вившемуся характеру определенное направление.

Однажды вечером, когда император возвращался во дворец через темный и узкий портик амфитеатра, поджидавший его на дороге убийца бросился на него с обнаженным мечом и громко воскликнул: "Вот что присылает вам сенат!" Угроза и предотвратила успех попытки; убийца был схвачен гвардей­цами и тотчас назвал виновников заговора, который был со­ставлен не в государстве, а внутри дворца. Сестра императо­ра и вдова Луция Вера Луцилла тяготилась своим второсте­пенным положением и из зависти к царствующей императ­рице вложила оружие в руки убийцы. Она не осмелилась со­общить о своем преступном намерении своему второму му­жу, Клавдию Помпейяну, принадлежавшему к числу самых достойных сенаторов и самых преданных императору людей; но в толпе своих любовников (так как она во всем подражала Фаустине) она нашла разорившихся людей с необузданным честолюбием, которые готовы были удовлетворять как самые дикие, так и самые нежные ее страсти. Заговорщики понесли заслуженное наказание, а покинутая всеми матрона была наказана сначала ссылкой, а потом лишением жизни.