Читать «Розовый Меркурий» онлайн - страница 7

—  Значит, они выпали отсюда, когда книги выскользнули у меня из рук.

—  А они были редкими? — спросил я у него тем же тоном, каким мы, мальчишки, когда-то спрашивали друг друга.

—   Жаль. Среди них была весьма приличная пара пятисантимовых марок Женевы выпуска 1843 г. Что ж, в дублетах у меня есть еще одна такая пара, но похуже.

Это был ответ на непонятном для меня языке, и я попытался получить перевод на самом понятном языке в мире, а именно на языке цифр. Я спросил, сколько она стоила бы.

—   Если бы мне вздумалось купить ее, — откликнулся он, — то наверняка пришлось бы отдать двадцать тысяч. Конечно, если бы какой-то случай свел меня с ней. Но я говорю вам, мне незачем ее покупать.

Услышав это, я немедленно расплатился и решительно заявил пожилому человеку, что направлюсь искать марку. Не позволим же мы валяться двадцати тысячам где-то в грязи.

Но он не разрешил мне даже встать со стула.

Придет же в голову — снова кинуться в этакую кутерьму! Эти марки не стоят того. Вы что, не дорожите жизнью?

И, чтобы отвлечь меня от этого намерения, он снова принялся перелистывать страницы альбома и, давая специальные объяснения, рассказывал, кроме того, короткие историйки о некоторых марках, как и где он их нашел. Это были происшествия, прелесть которых я лишь позже раскусил. Ими он хотел увести меня от швейцарских редкостей, надеясь, что я откажусь от задуманной мной авантюрной экспедиции и отправлюсь из кафе домой.

Но когда мы простились, я все же помчался к перекрестку перед памятником. Ведь двадцать тысяч стоили того. Конечно, если марки действительно потеряны и оцениваются такой суммой, если все это не фантазия старого человека. Разве не бывало, что мы, мальчишки, также говорили о какой-нибудь марке, будто ее не купить за одну или две кроны, а сами покупали ее в писчебумажной лавчонке за три крейцера.

Однако на перекрестке я понял, что, вряд ли смогу проверить, говорил ли старик правду. Ведь здесь по асфальту непрерывно мчались автомашины, и он блестел, словно был покрыт черным лаком. Что же тогда могло остаться от маленьких бумажек, попавших под резиновые копыта автомобилей? Но внезапно у меня возникла одна идея. Дул острый ветер, носившийся по земле, как коса. Что если он унес марки куда-нибудь, где они могли сохраниться?

Я вырвал листок из записной книжки, разорвал его на клочки и бросил их на землю в том месте, где два часа назад мне удалось спасти альбомы пана Крала. Невидимая метла ветра сразу же погнала их через улицу к самой клумбе, обрамляющей памятник великого чешского лингвиста, а там они запутались в кустиках роз, как и другой занесенный сюда мусор. Я посветил себе карманным фонариком и тростью обшарил это место. Здесь скопились трамвайные билеты, рекламные листовки, билеты в кино. Я нашел также порванный лотерейный билет и скомканное письмо. И вдруг среди этого мусора что-то заблестело, словно осколок зеркальца, кусочек серебра, луч звезды. Так я нашел первый прозрачный конвертик, один из тех, в которых Крал хранил свои клады. Потом второй. Осмелев, я направился, топча цветы, к самому подножью памятника, пределу моих надежд. Я искал страстно, как грибник.