Читать «Розовый Меркурий» онлайн - страница 20

Вы, конечно, понимаете, сударь, что у меня закружилась голова от этого письма. И не без причины. Парень, которому я писал неучтивые филателистические проповеди, оказался индийским махараджей! Больше того, он намерен послать мне жемчуг стоимостью в десять миллионов фунтов! Я, получавший тогда восемьдесят крон в месяц, должен осуществить денежную трансакцию десятимиллионного (имейте в виду, в фунтах) ожерелья на пушки и шрапнель, о которых я не имел ни малейшего представления, не знал даже, как они выглядят! Обратите внимание, я, не больше чем хороший писарь, удостоен доверия короля, который будет воевать с Великобританией! Если бы я вздумал отсчитать себе честные, скромные, самые незначительные комиссионные за это, то стал бы одним из крупных богачей в Праге. И наш директор будет снимать, увидев меня, шляпу, когда узнает, что я — самый солидный заказчик Крупна или, черт его знает, кто тогда производил эти пушки!

И все же, мой друг, когда кто-нибудь коллекционирует марки с шести лет, он приучается, прежде всего, рассудительно мыслить, упорядочивать все. Собирание марок приучает к степенности, и я могу сказать, что уже тогда — сколько же это было мне? да около двадцати трех, наверно! — я был для своих двадцати трех лет благоразумным человеком.

Возможно, кто-нибудь другой встретил бы предложение махараджи иначе, чем я. А мне и в голову не пришло, что мне представляется возможность попользоваться какой-нибудь из этих жемчужин, что я мог заработать громадные деньги при этой сделке. Прежде всего, я сказал себе, что было бы отвратительно провести этого мальчугана, лишив его прекрасной коллекции драгоценностей, пусть речь идет лишь о жемчуге, и я обязан позаботиться, чтобы парнишку не надул кто-то другой. Вот это и называется коллекционерской совестью, и, заметьте себе, не у каждого она имеется.

Я представлял себе этого мальчика кофейного цвета, в белом тюрбане, как он сидит где-нибудь в углу своего дворца, играет с неограненными рубинами и изумрудами или поглаживает прирученного леопарда и обучает его приносить расшитые золотом и алмазами домашние туфли. И такой беспомощный мальчик задумал начать войну против самой большой державы в мире! Я снова и снова продумывал это и, наконец, решил: четырнадцатилетний индийский принц, возможно, уже не ребенок, каким бы он был, если бы рос в нашем климате, и, возможно, что он не играет уже в кубики из изумруда и топазов, а у него уже усики, полдюжины жен, какие-то дети, армия баядерок и охота на тигров — и все же он не отличается от всех четырнадцатилетних мальчишек во всем мире. Вот и мои школьные товарищи, прочитав какие-нибудь книжки о Робинзоне или об индейцах, собирались сбежать на необитаемый остров или в американские прерии, но только не я. Уже тогда я вооружился против этих идей — и все благодаря своей, воспитывающей порядок страсти к маркам. И у мальчишки на троне это также не что другое, как жажда приключений, доказывающая, что он еще не настоящий филателист.