Читать «Гель-Грин, центр земли» онлайн - страница 106

— Значит, вы сидели, ели севиш с томатами и кориандром, зеленый рис и запивали всё шампанским; а что потом?.. — блокнот на коленях у Ганса — он чиркает по привычке подробности; скорописью; посторонним не понять; «Моргиана» гудит, и ночь взлетает, словно птица напуганная; скоро еще один порт…

«Можно я сыграю тебе?» — спросил Янус у Дагни; и та улыбнулась, будто музыка и разговоры не надоели ей на всю оставшуюся жизнь. Янус сел за рояль; сочиненная здесь мелодия походила на шифоновую косынку, которой машет девушка, провожая парня в далекий северный край — находить удобные для кораблей бухты, рыть золото и мрамор в серую прожилку; ждать его тысячу лет и не стареть, а потом снимут фильм и поставят балет. «Красиво», — сказала Дагни, и музыка таяла в их телах, как мороженое; а потом раздался шорох: они обернулись и увидели Трэвиса, глаза у него были черными, как ураган.

— Я спросил, почему он не спит; он молчал и смотрел на Дагни; так же, как я, не узнавая в этом белом платье… А потом протянул руку и сказал: «пойдем со мной»…

— Что, Трэвис? — Дагни испуганно посмотрела на Януса; но тот тоже ничего не понимал. Словно все переоделись в эту ночь — Трэвис был не в пижаме, как полагалось, а в пальто, длинном своём, сером, старом, и с шарфом в красную клетку, ярким, как губная помада, до самого пола. Огромные коричневые ботинки он держал в руках, как подравшихся щенков за шкирку, и смотрел на Дагни огромными глазами. И повторил:

— Пойдем, Дагни…

Он слушал голос сына — низкий, хриплый, будто надсаженный табаком, и вдруг, словно ударили в грудь, понял, откуда мелодия, — это было лицо Трэвиса, рассматриваемое им долгими ночами; когда за стеклами шумело море и раскачивало дом; вдруг Янус понял, почему всегда плохая погода, когда он приезжает и живет здесь, в стеклянном доме.

— Дагни, — сказал он негромко и твердо и привстал со стульчика у рояля, — Дагни, только не бери его за руку…

Но Дагни смотрела на Трэвиса, как на Деву Марию, как на чудо, с восторгом; белое платье её сияло при свечах так, будто она светится изнутри, взлетит сейчас.

— А куда, Трэвис? — вдруг произнесла она, пропела. Трэвис услышал ответ и шагнул ближе. Янус вскрикнул:

— Нет, Дагни! Не говори с ним!

Но Трэвис обхватил Дагни, высокую белую женщину, словно собственность — статую, моё, купил, украл, уношу. Януса ударила не ревность, а отчаяние.

— Дагни! Дагни! — закричал он, словно бежал по зеркальному коридору и искал, не мог найти; свечи вдруг все погасли, ветер пронесся, ледяной и соленый, роняя цветы и салфетки; «откуда он?» — подумал Янус; стул под ним упал, и он пытался найти в темноте жену и сына; как вдруг дом зашатался, и в стекло ударила волна, и побежали трещины. Янус услышал, как Дагни тоже закричала; «не бойся, Дагни, оно не бьется»; и в ответ стекло зазвенело под еще одним ударом и рассыпалось с грохотом падающих камней. В дом хлынуло море. Черное и холодное, размахнулось и дало пощечину. «Но как же так…» — Янус почувствовал, что одежда промокла; ковер поплыл; он начал звать Маркуса, не зная, что Дагни отпустила того на ночь. Вода всё хлестала и хлестала через разбитую стену; Янус не мог понять, уворачиваясь от брызг, как волны поднимаются на такую высоту; потом нашел свет; он не включался; телефон тоже не работал.