Читать «Благую весть принёс я вам» онлайн - страница 247

- Ха-ха, ещё один мешок с костями! Мало их раскидано по Северной земле. Мужичьё не совладало, теперь гонят молодняк. Мой тебе совет, новый: уматывай отсюда, пока цел. Здесь тебя сожрёт цинга и морозы. Здесь не место таким, как ты: безусым юнцам с пустой башкой. Грезь о подвигах там, где снег лежит лишь три месяца в году, а здесь, в этой холодной земле, ты быстро пойдёшь на прокорм мохнатым людоедам. Ха-ха, небось, обещал уже какой-нибудь толстозадой зазнобе вернуться через год с полным кошельком? Уплывай на первом же судне - будешь рассказывать внукам, как побывал в стылой стране. Не дай бог тебе польститься на посулы негодяев-лейтенантов. Стрелы туземцев бьют без промаха, а копья у них ой как остры! Могут подпортить тебе шёлковую шкурку, ха-ха!..

Бритый налысо лейтенант с золотушными отметинами на шее, явившись за Манессе, прервал эти излияния, рявкнул:

- Мведжила, навозный жук! Опять свою агитацию разводишь? Проваливай, сукин сын, здесь тебе не подадут. А ты пойдёшь со мной, - сказал он Манессе. - Пора отрабатывать денежки компании.

И повёл его в казарму, наставляя по дороге:

- Север любит смелых. Без смелости здесь никуда. Проявишь слабину - считай, пропал. Станешь как Мведжила. А покажешь характер - все перед тобой лягут. В тайге сразу видно, кто чего стоит. Никогда никому не жалуйся. Здесь этого не любят. Как бы ни крутила тебя судьба, сцепи зубы и терпи. Таких уважают. К таким удача и летит. А станешь плакаться - растопчут, ещё и на костях твоих попляшут.

Манессе шёл и мотал на ус, а со стороны моря несло стылой влагой, от которой немел кончик носа и смерзались ресницы. "Уж я-то не заплачу, - думал он. - Я добьюсь своего". Вспоминались ему берёзовые рощи родного Лесото, и бабы в цветастых платках, поутру гнавшие хворостинами гусей, и дрожащий серый зной над черепичными крышами, и скрип колодезного рукава. А ещё вспоминались дремлющие на мощёных перекрёстках ямщики, раскидистая липа, дремотно заглядывающая в полураскрытое окно, новогодние фейерверки над разукрашенными елями, мокрый осенний снег, слякотно чавкавший под ботинками, пронизывающий майский ветер, вечерняя иллюминация на центральном бульваре, яркие театральные афиши, дурманящие запахи из кондитерской на улице Вильбоода, оглушительные свистки паровоза, прибывающего на вокзал Четырёх инкоси, пьяные песни Весёлого квартала и чёрный поток рабочих, с громким шарканием текущий по проспекту Чаки к железоделательным заводам Мавеве.

После гудящего как муравейник, никогда не засыпающего Доннибрука Сосновый городок угнетал своей оцепенелостью. Даже вечно дрожащие от криков и хохота кабаки тонули в тишине и застылости, со всех сторон подступавших к селению. Лишь море неумолчно шумело, накатываясь на обледенелый берег, да кричали чайки, летавшие над тяжёлыми дымчатыми волнами.

"Мведжила - шона, - подумал Манессе. - Стану я слушать какого-то шона! Они обманули деда. Но меня им не провести".

По закону он имел право отказаться идти в дальнюю экспедицию, пока не прожил "за горами" один год. Рекомендации компании, розданные новичкам, даже предписывали это: боссам не хотелось терять людей, на которых потрачены немалые средства. Но Манессе решил сразу кинуться в омут, чтобы познать себя: так щенка бросают в воду, чтобы посмотреть, выплывет ли.