Читать «Благую весть принёс я вам» онлайн - страница 231

- Нет-нет, господин, это - не оберег и не реликвия. Это - знак властелина, который носят большие люди в южных землях, за Небесными горами. Обладать этим перстнем считается великой честью.

Старик, нахмурившись, глядел на искрящийся в свете костра изумруд - казалось, птица машет крылами и разевает клюв. Изогнутый лик Хвороста, колыхаясь, отражался в сияющей позолоте.

- Ну ладно, коли так, - пробурчал он.

Приняв из рук гостя драгоценный подарок, он покрутил его в пальцах и сжал в кулаке.

- Его носят на пальце, господин, - с вежливой улыбкой пояснил гость.

- За подарок благодарствую, - сказал Хворост. - Повешу на шею. На пальцах пускай южане носят. У нас другой обычай. - Он хлопнул в ладоши, сказал явившемуся слуге: - Там за плетнём ждут люди с грузом. Проводи их в кладовку. - Тяжело поднялся, опершись о стол (тот аж скрипнул под ладонью), произнёс, кладя руку на плечо гостю: - Не взыщи, если не стану выказывать бурной радости. Сам понимаешь, тяжко на сердце. Вот говорю с тобой, а у самого лицо сына стоит перед глазами. Нескоро ещё оклемаюсь. - Он помолчал, собираясь с мыслями. - Заодно уж... раз зашёл... Спросить тебя хочу. - Старик вздохнул, превозмогая себя. Ах, до чего же трудно было сейчас говорить о делах! - Нам грамотеи надобны. Для устава. И для даней. Так ты бы дал писаря. Мы бы облагодетельствовали богато. Вождь хотел с тобой потолковать, но уж коли зашёл ко мне...

Чадник всплеснул короткими ручонками.

- Желание господина - закон для меня.

- Вот и ладно. Вот и хорошо. Счастливой дороги тебе, Чадник. Да споспешествует тебе Наука.

Гость, кивая, забормотал что-то о глубокой признательности, желал старику долгих зим и многих внуков, наконец, шагнул к двери.

Хворост снова опустился на табурет, подумал и вдруг заявил:

- И вот ещё что. Напоследок хочу тебе сказать. Много недругов у тебя здесь. Сейчас сидел у вождя, еле отбил тебя - так наскакивали. А главный недруг знаешь кто? Лучина. Слыхал, спор у тебя с ним, несогласие. Так совет дам: не отступайся. Хоть грозить тебе будет, бородой трясти, не бери это в голову: он нынче слаб, вождь к нему неблагосклонен. Да и я всегда заступлюсь. Так-то.

Чадник, замерев, слушал его, тискал соболиные рукавицы. Потом воскликнул:

- Ах, господин, ты истинно мой дух-охранитель! Во всех землях, куда заснёт меня судьба, поведаю о твоём великом уме и милостях, коими оделяешь ты нас, гостей. - Он опять начал было разливаться в славословиях, но Хворост лишь махнул рукой.

- Ладно, ступай. А то сына разбудишь.

И гость вышел, нахлобучив бахромистый колпак. А старик так и остался сидеть, слепо таращась в устланный ветками лиственниц пол, одолеваемый злостью и досадой. "Может, хоть так его сковырнём? - думал он о Лучине. - Любит его вождь. Несмотря ни на что - любит. Потому что - родич. Потому что последний. Вот и держится, прощает ему всё. Любую подлость и наглость прощает. Ну ничего, вода камень точит. И Лучину одолеем. Дай только срок".