Читать «Железный поход. Том второй. Рай под тенью сабель» онлайн - страница 2

* * *

Ночь мистической тишины окутала горы. Казалось, что даже сварливый, гремучий Терек, и тот стал нем, повинуясь магии тьмы. Только алмазное свечение звезд вокруг жемчужного полумесяца в черном небе, да на дальнем склоне ущелья, до которого полдня пути, в аулах, как сиротливые искры костра, светились окна…

Дзахо Бехоев перевел дыхание, скрепляя губы и сердце священной молитвой, косо скользнул взглядом по широкой росистой поляне. Двести воинов, давших обет верности газавату, стояли на коленях в безграничном смирении, прижав лоб к земле, совершая намаз Замер в молитвенном созерцании и он – Дзахо Бехоев из Аргуни – сын осетинки и чеченца, чей брачный союз был крепче булата. Замер и не смел поднять наголо выбритой головы, упав ниц перед Аллахом, признавая духом и плотью лишь его беспредельную власть над собой и всем сущим. Истинным правоверным предписано совершать молитву пять раз в день: между рассветом и восходом, в полдень, незадолго до заката, после заката и поздно вечером.

Особо благочестивые совершают еще и дополнительную молитву ночью. Дзахо едва ли не с колыбели знал: намаз можно совершать в любом месте, лишь бы прежде было сделано должное ритуальное омовение. Предпочтение отдается молитве в мечети, поскольку там ею руководит мулла, но воинам Шамиля не до мечети, не до минаретов, с башен которых звучит призыв к молитве – азан… Вместо намазлыка с изображением ниши, острие свода которой обращают при молитве в сторону Мекки, у джигита верная бурка, вместо фонтана для омовений – вода из горного родника, что прозрачней самого хрусталя; вместо священной книги – Корана, в которой вьется непрерывный зеленый стебель, давая побеги и почки, словно оплетая мир бескрайней порослью человеческих дел и поступков, у горца – в сердце молитвы Аллаху, а в руках брат-кинжал, в ножнах сестра-шашка.

После того, как последняя р'aката прозвучала во славу Создателя, мужчины поднялись с колен, кутаясь в бурки, натянули на черные брови папахи, развели костры. Русские остались у реки, в родных горах нечего бояться горцу, а если и есть риск… что ж, лучше прожить один день волком, чем десять лет овцой. «Жизнь и смерть ходят рядом, но ничего не знают друг о друге», – говорят мудрые аксакалы; и еще: «Сильные идут дальше… сильные доходят до цели». Так говорили старики, и с ними соглашался Дзахо, машинально сжимая пальцы на чеканной рукояти кинжала.

– Волла-ги, билла-ги, талла-ги, хороший был день. Слава Аллаху, все живы. Только Эслан ранен в грудь… Что скажешь? – подошедший Занди, заросший дремучей бородой до самых глаз, покачал головой. – Смерть ходит не по горам, а по людям. Но мы отомстили русским собакам за нашу кровь… У них пушки, у нас – газават. Садись, брат, на самый мягкий камень. – Занди из Шали усмехнулся своей шутке, присаживаясь вместе с Дзахо у костра. Кто-то молча почтительно подал им пару сырных лепешек. Бехоев увидел только освещенную огнем руку. Принял подношение и с удовольствием оторвал поджаристый кусок. Все, собравшиеся у костров плотными кольцами, ели в молчании, и на фоне подсвеченного огнем неба графично виднелись бараньи папахи, прямой угол плеча бурок, вороные стволы ружей.