Читать «Инга» онлайн - страница 129

— Чакви, — кричала усталым голосом громкая связь, — Чакви, Михайлова, повторяю Ми-хай-ло-ва, пятая кабина. Чакви.

— Ча… что? — Инга вскочила, кинулась к будкам, судорожно припоминая, а точно ли свою фамилию услышала, когда сидела, вся в раздумьях, вот уже балда. Потянула тяжелую дверь и юркнула внутрь, все еще ожидая, сейчас придет настоящая Михайлова, удивится и выгонит ее.

— Але? — сказала в тяжелую трубку.

— Говорите, — велел женский голос, — Чакви, говорите.

В трубке щелкнуло, и далекий голос сказал:

— Слышь, Михайлова? Ты меня слышишь? Инга?

И она все забыла, сразу же. Закричала, сердито радуясь, и улыбаясь написанным меленько на табличке правилам.

— Сережа! Серенький. Господи, ты где? Какие чакви? Я тут с ума схожу. Ты живой, Бибиси, ты как там? Ты где вообще, блин, чего ты молчишь?

— Та ты помолчишь когда, скажу.

— Что? Я не слышу? — она, как многие, стискивая трубку, дернулась к двери, чтоб раскрыть и закричать про «не слышу, девушка», но голос вдруг стал четче, будто Горчик шагнул ближе и встал рядом, совсем близко.

— Инга. Ляля моя. Золотая моя кукла, цаца моя быстрая.

Она заплакала, упираясь рукой в закрытую дверь.

— Ты что там? Ты ревешь, что ли? Не реви. Не плачь, Михайлова, дура, пожалуйста!

— Ты когда при-е-дешь? Ког-да?

— У меня время кончается. Ты блин можешь меня выслушать?

— Да, — испуганно ответила она.

— Ляпушка моя, я не приеду. Ну, потом приеду. Ты меня прости, ладно?

— Потом… потом? Когда потом, Горчик? Когда?

— Ну…

— Так. Короче, болтайся там. Но к моему, к дню рождения, чтоб был. Ты понял меня? Июль. Самый конец, двадцать восьмое. Сережа, поклянись.

— Не буду. Уже одна клятва есть. У меня и у тебя тоже. Помолчи. Ты письмо мое нашла? Прочитала?

— Письмо? Какое письмо?

В трубке щелкнуло. Женский голос с плохо скрытым интересом сказал в ухо Инге:

— Последняя минута разговора.

— Как последняя? Девушка! Да девушка же!

— Инга, письмо.

Голос стихал и снова прорезывался и вдруг перекрывал его чей-то далекий чужой скандал, двое орали друг на друга. Инга, переминаясь, задержала дыхание, моля — ну пусть услышится он снова, его голос.

— Оно в сумке, в кармашке. Ну, ты раззява, Михайлова. Люблю я…

— Время истекло, — доложил женский голос и в трубке щелкнуло. Стало тихо.

Инга посмотрела на круглую голову трубки, нагретую ее дыханием. Повесила на рычаг и вышла. Не видя ничего, оглядела занятые народом сиденья и стулья. И побрела к вертящимся захватанным дверям, за которыми разжижался зябкий вечерний сумрак. К черту Петра. Не может она сейчас с ним говорить, никак не может. Пожалеет, конечно, ведь все равно думает о нем каждый день. Но сейчас?