Читать «The bad еврей» онлайн - страница 50

Вот под аплодисменты задуренных моих соплеменников получивший нагоняй в Америке премьер-министр говорит: ладно, раз Обама давит, пушай, и у вас, мои маленькие палестинские друзья, будет свое государство, но у меня три условия. Сначала пусть все ваши братья-арабы как один заявят, что вы к нам без претензий (то есть - что ваши полмиллиона беженцев пусть хоть сдохнут, оббивая пороги всех правозащитных организаций мира, обратно мы их все равно не пустим). Потом если страну мы вам и позволим сделать, но уж точно без армии. Это и так понятно. И, конечно, без права заключать с кем-либо союзы, кроме нас! То есть будете даже не как Калмыкия с Васюками при России, а как типа Подпорожский район при Григории Романове. Нет, типа тюремной зоны в Саблино. Но и тут Дина Рубина (далась мне сегодня эта тетка?), как чертик из табакерки, выскакивает и говорит: я думала Нетаньяху – мужик крутой, типа Жирика, умеет сапоги мыть в чужих морях, а он, кажется, боится Большого Черного Шамана из большого Белого дома?

И так это у нее это мягко и интеллигентно выходит (у меня хуже), с такой понимающей улыбкой, мол, люди мира – посмотрите на нас и посмотрите на них, ну разве можно нас равнять? Мы – такие лысые и умные, а они от нас по внешности практически не отличаются, потому что народ, считай, один и тот же, но в школе явно не на одни пятерки учились, и, значит, нет им пощады. А про ультраправого у власти, от вида которого молоко в грудях сворачивается, говорит: нет, никакой он не правый, а слабак, и я не могу поддерживать его в потворстве этим людям, которые живут на протяжении нескольких поколений в палатках, так как мы их выгнали из их домов.

А ведь могла, могла родиться в простой арабской семье, которую еврейские интеллигенты, начитавшись русской литературы и Достоевского, не считают за цивилизованных людей, то есть за людей вообще. И здесь у меня огромное подозрение возникает по поводу великой русской культуры – не она ли, родная, приложила руку к тому, что в стране Толстоевского и Чеховушкина жестоковыйный национализм есть что-то естественное типа лобио кушать и маму не слушать?

Главка семнадцатая

17

Я давно понял, что у меня нет слов. Вообще-то есть они, конечно, но какие-то другие, а слов, способных объяснить мою правоту – нет. То есть объяснить все единомышленнику у меня слов полно, даже, возможно, лишние есть, так как ему и объяснять почти ничего не надо, он и так все понимает. А заставить поверить оппонента – нет, кишка тонка. А ведь хочется сказать порой о самых простых вещах, которые, казалось бы, очевидны, хотя и открываются, как известно, в последнюю очередь. Но вот здесь и появляется проблема диалога, или сильное сомнение, что главная задача речи – информативная. Ибо на самом деле никто чаще всего ни в какой информации не нуждается, а более всего не хочет, чтобы ему объяснили, как и почему он не прав; человек это даже услышать не в состоянии, кроме того, что ты сообщаешь ему что-то неприятное, которое он не принять, не понять не может.