Читать «Записка о древней и новой России» онлайн - страница 53
Unknown
собою один Сенат; теперь, кроме Сената, должен относится к разным
министерствам! Сколько хлопот и письма!.. А всего хуже то, что
многие части в составе губерний не принадлежат к его ведомству:
школы, удельные имения, казенные леса, дороги, воды, почта —
сколько пестроты и многочисленности!.. Выходит, что губерния
имеет не начальника, а начальников, из коих один в Петербурге,
другие в Москве... Система правления весьма не согласная с нашею
старинною, истинно-монархическою, которая соединяла власти в
наместнике для единства и силы в их действиях. Всякая губерния
есть Россия в малом виде; мы хотим, чтобы государство управлялось
единою, а каждая из частей оного — разными властями; страшимся
злоупотреблений в общей власти, но частная разве не имеет их? Как
в большом доме не может быть исправности без домоправителя,
дающего во всем отчет господину, так не будет совершенно порядка
и в губерниях, пока столь многие чиновники действуют независимо
от губернаторов, ответствующих государю за спокойствие
государства и, гораздо более, всех живущих в Петербурге
министров, членов Совета, сенаторов. Одна сия мысль не убеждает
ли в необходимости возвысить сан губернаторский всеобщим
уважением? Да будет губернатор, что были наместники при
Екатерине! Дайте им достоинство сенаторов, согласите оное со
отношениями их к министрам, которые в самом деле долженствуют
быть единственно секретарями государя по разным частям, и тогда
умейте только избирать людей!
Вот главное правило. Второе, не менее существенное, есть:
умейте обходиться с людьми! Мало ангелов на свете, не так много и
злодеев, гораздо более смеси, т.е. добрых и худых вместе. Мудрое 101
правление находит способ усиливать в чиновниках побуждение добра
или обуздывает стремление ко злу. Для первого есть награды,
отличия, для второго — боязнь наказаний. Кто знает человеческое
сердце, состав и движение гражданских обществ, тот не усомнится в
истине сказанного Макиавелли, что страх гораздо действительнее,
гораздо обыкновеннее всех иных побуждений для смертных. Если вы,
путешествуя, увидите землю, где все тихо и стройно, народ
доволен, слабый не утеснен, невинный безопасен, — то скажете
смело, что в ней преступления не остаются без наказания. Сколько
агнцев обратилось бы в тигров, если бы не было страха! Любить
добро для его собственных прелестей есть действие высшей
нравственности — явления, редкого в мире: иначе не посвящали бы
алтарей добродетели. Обыкновенные же люди соблюдают правила
честности, не столько в надежде приобрести тем особенные
некоторые выгоды, сколько опасаясь вреда, сопряженного с явным
нарушением сих правил. Одно из важнейших государственных зол
нашего времени есть бесстрашие. Везде грабят, и кто наказан? Ждут
доносов, улики, посылают сенаторов для исследования, и ничего не
выходит! Доносят плуты — честные терпят и молчат, ибо любят