Читать «Записка о древней и новой России» онлайн - страница 53

собою один Сенат; теперь, кроме Сената, должен относится к разным

министерствам! Сколько хлопот и письма!.. А всего хуже то, что

многие части в составе губерний не принадлежат к его ведомству:

школы, удельные имения, казенные леса, дороги, воды, почта —

сколько пестроты и многочисленности!.. Выходит, что губерния

имеет не начальника, а начальников, из коих один в Петербурге,

другие в Москве... Система правления весьма не согласная с нашею

старинною, истинно-монархическою, которая соединяла власти в

наместнике для единства и силы в их действиях. Всякая губерния

есть Россия в малом виде; мы хотим, чтобы государство управлялось

единою, а каждая из частей оного — разными властями; страшимся

злоупотреблений в общей власти, но частная разве не имеет их? Как

в большом доме не может быть исправности без домоправителя,

дающего во всем отчет господину, так не будет совершенно порядка

и в губерниях, пока столь многие чиновники действуют независимо

от губернаторов, ответствующих государю за спокойствие

государства и, гораздо более, всех живущих в Петербурге

министров, членов Совета, сенаторов. Одна сия мысль не убеждает

ли в необходимости возвысить сан губернаторский всеобщим

уважением? Да будет губернатор, что были наместники при

Екатерине! Дайте им достоинство сенаторов, согласите оное со

отношениями их к министрам, которые в самом деле долженствуют

быть единственно секретарями государя по разным частям, и тогда

умейте только избирать людей!

Вот главное правило. Второе, не менее существенное, есть:

умейте обходиться с людьми! Мало ангелов на свете, не так много и

злодеев, гораздо более смеси, т.е. добрых и худых вместе. Мудрое 101

правление находит способ усиливать в чиновниках побуждение добра

или обуздывает стремление ко злу. Для первого есть награды,

отличия, для второго — боязнь наказаний. Кто знает человеческое

сердце, состав и движение гражданских обществ, тот не усомнится в

истине сказанного Макиавелли, что страх гораздо действительнее,

гораздо обыкновеннее всех иных побуждений для смертных. Если вы,

путешествуя, увидите землю, где все тихо и стройно, народ

доволен, слабый не утеснен, невинный безопасен, — то скажете

смело, что в ней преступления не остаются без наказания. Сколько

агнцев обратилось бы в тигров, если бы не было страха! Любить

добро для его собственных прелестей есть действие высшей

нравственности — явления, редкого в мире: иначе не посвящали бы

алтарей добродетели. Обыкновенные же люди соблюдают правила

честности, не столько в надежде приобрести тем особенные

некоторые выгоды, сколько опасаясь вреда, сопряженного с явным

нарушением сих правил. Одно из важнейших государственных зол

нашего времени есть бесстрашие. Везде грабят, и кто наказан? Ждут

доносов, улики, посылают сенаторов для исследования, и ничего не

выходит! Доносят плуты — честные терпят и молчат, ибо любят