Читать «Ценой потери» онлайн - страница 124

Роман «Ценой потери» можно назвать одним из наиболее интимных произведений Грина, отразивших его собственные переживания. Как и его герой Куэрри, писатель испытал большое моральное давление, даже преследование со стороны читателей и критиков, вообразивших, что в лице романиста они имеют дело с католиком, сосредоточенным на проблемах веры, и назойливо требовавших от него разрешения их религиозных и нравственных проблем. Эта кампания началась после выхода романа «Суть дела» и принесла Грину много неприятностей и даже страданий.

Личный опыт отношений с фанатиками от веры, творческая зрелость, активность художественного поиска, особенно в плане сатирического осмысления внешней, ортодоксальной стороны религиозной морали, — все это придало драматизм и остроту уже давно волновавшей писателя коллизии — индивид и общество (разные варианты ее разработки предстают и в «Силе и славе», и в «Нашем человеке в Гаване»). Устремленность общества на духовное порабощение личности, прежде всего личности незаурядной, творческой, ярко раскрывается в поведении религиозного фанатика отца Тома, ханжи Рикэра, журналиста Паркинсона, усердного создателя ненавистных Грину абстракций и ложных мифов.

Вместе с тем в романе впервые с жесткой определенностью предъявляются и моральные претензии к личности, противопоставившей себя человеческому сообществу. Творческая и нравственная исчерпанность Куэрри, его духовная «проказа» обусловлены не только давлением среды, но и предельным эгоизмом, иссушающим индивидуализмом героя, равнодушием его, в бытность знаменитым, к другим людям. Вот почему проблема излечения Куэрри связана не только с обретением им вкуса к жизни, способности и смеяться, и страдать, но и с тем, насколько он сам ощутит потребности и боль другого человека, насколько он почувствует себя кому-то нужным, — в этом направлении и развивается сюжет. Правда, писатель и здесь не удерживается от горького парадокса: сосредоточенный только на самовыражении, Куэрри в прошлом строил дворцы и храмы; думая не о людях, которые будут жить в здании, а о проблемах пространства и света, он творил. Теперь же, желая быть полезным, он проектирует больницы и туалеты, медицинские кресла. Посвятив себя гуманным целям, он утратил творческий порыв.

Но наряду с традиционным гриновским скепсисом, в романе присутствует и нечто новое — это образ доктора Колэна, противопоставленного не только «дуракам и ханжам», таким как Рикэр и Тома, но и — объективно — гуманному отцу настоятелю, в чьей чрезмерной терпимости к окружающим, нежелании выяснять мотивы их поступков проглядывает равнодушие к человеку. А Колэн предстает не как наблюдатель, а как активный творец добра. Он не просто исполнен сострадания к людям, что для Грина всегда было критерием подлинной человечности, он бросает вызов трагическому несовершенству жизни, веря в исторический прогресс, в то, что мир можно изменить к лучшему.