Читать «Колымская повесть» онлайн - страница 51

Задумался и не заметил, как возле проруби опустился ворон. Какое-то время он стоял на льду и глядел в мою сторону, затем оторвал кусок примерзших ко льду рыбьих потрохов и полетел в верховья реки. Как только он скрылся из виду, я отковырнул ножом оставшиеся потроха и разделил на две части. Вдруг подумалось, что это и есть застреленный Тышкевичем и возвращенный мною в стаю ворон. Поэтому-то и ведет себя так доверчиво. Ведь не мог же он не видеть лежащее на нартах ружье, да и вообще, в тайге вороны обычно облетают людей стороной.

Наверное, он спрятал свою добычу где-то рядом, потому что не успел я возвратиться к нартам, как ворон показался над скалами и, ничуть не осторожничая, сел возле проруби. Снова перед тем как улететь, какое-то время разглядывал меня, а, наглядевшись, снова унес мое угощение в верховье реки.

В этот раз я ожидал его довольно долго, но вместо ворона совсем с другой стороны показалась баба Мамма. Следом за нею бежали две белые собаки и лохматый щенок. Подошла и по-хозяйски, хотя костер горел довольно жарко, поправила в нем чурки, только потом опустилась на нарты рядом со мною. Взрослые собаки принялись обнюхивать разложенных на снегу ленков, а щенок направился к проруби, съел приготовленные ворону рыбьи потроха и только потом подбежал к нартам.

Баба Мамма какое-то время сидела и молча смотрела на огонь, переводила взгляд на моих ленков и снова возвращалась к огню. Затем неторопливо достала из-за отворота кухлянки начатую бутылку водки и кружку. Налила немного водки в кружку и аккуратно выплеснула в огонь. После таким же образом «угостила» ленков и наконец подала кружку мне:

— Тибе нужно хорошо голову лечить, — сочувственно, словно больному у постели, сказала она. — Болеть голова будет, черви в ней совсем, как в летнем мясе заведутся.

Наклонилась, подняла застывшего ленка, ловко, словно с картошины, счистила шкуру, прямо на лежащую на нартах оленью шкуру настрогала белых завитков и подала несколько стружек мне.

— Кушай. Кусно будет. Все равно, морошка. Никуда тебе сегодня кочевать не нужно.

Я удивленно посмотрел на бабу Мамму:

— Кто вам сказал, что я собираюсь кочевать?

— Ворон. Кто еще? Сейчас возле яранги, все равно собака, кричит. Сердится, что гостю у нас плохо. Удирать хочешь. Думаю, может, очень замерз ночью или голова болит.

— Да, нет. Спасибо! Я нормально спал, только под утро немного продрог. Просто настроение пропало. Это у меня бывает.

Выпил водку, закусил строганиной, выплеснул остатки в костер. Баба Мамма внимательно проследила, как выпил и закусил, отобрала кружку. Снова налила водки огню, ленкам, себе и мне. Бросила три или четыре рыбных завитка в костер, затем отправила завиток себе в рот. Смакуя, прикрыла глаза, произнесла свое «Кусно», и призналась:

— Больше всего люблю рыбу. Толика просила поймать, Абрама просила, Сережку просила — всех просила. Никто не поймал. Говорят, нет рыбы, всю выдра съела. Нужно по рации заказывать, из магазина везти. А ты нормально поймал, все равно, что Кэлэн. Правда, он юкагир был, все равно нормально, как ты, ловил. — Чуть помолчала и продолжила. — Настроения не надо слушаться. Надо жить все равно как Мухала, — кивнула в сторону развалившегося у ног щенка. — У него никогда настроение не пропадает. Утром ловил хвост, не поймал. Думает, завтра поймаю и снова веселый. Я же говорю, не надо тибе никуда кочевать, надо рыбу ловить, водку пить, гулять здесь. Мы все так хочем.