Читать «Грация и Абсолют» онлайн - страница 72

– Советские деньги и при немцах будут ходить. В мои времена и царские ходили, и керенки…

Удручённым старик не казался. Путники просили курицу, он, показав несколько кур на выбор, понимающе позволил Якову Захарьевичу пощупать птиц, выбранную предложил сварить с прошлогодней картошкой и крупой. Старуха и другая женщина, видимо, сноха принялись готовить в летней кухне, а два скитальца, усевшись на завалинке избы, задремав, начали посапывать, как вдруг вздрогнули: их ноздрей достиг неизъяснимо соблазнительный аромат из котла.

Они истомно предвкушали восторг пиршества, когда донёсся, густея, шум моторов. Поднимая пыль, по улице покатили бронеавтомобили, грузовики Красной Армии. Кузова набиты битком, дают крен на ухабах, едва не роняя станковые пулемёты. Пилотки, пилотки, торчащие из-за плеч стволы винтовок.

Откуда ни возьмись три красноармейца уже во дворе зыркают по сторонам, рыскающей трусцой подались к избе, миг – и один за другим подскочили к летней кухне. Лишь крик старухи: – Сырая ещё курица! – не дал им сорвать котёл с огня. Не прошло минуты, к ним добавился четвёртый. Трое с ножами, четвёртый – с отомкнутым штыком трёхлинейки – теснились перед булькающим котлом. Какая ненависть к ним пронизала Лонгина! Не сравнить ни с каким иным испытанным до того чувством. С какой охотой он прицеливался бы в головы этих людей!

– Я поздравляю вас! – подрагивая всем телом от злобы, прошептал ему Яков Захарьевич. – Поделом мне! Почему я не сделал по-своему, а тратил на вас драгоценное время? – он грязно выругался. – Какие простонародные лица. Пусть меня убьют – я не хочу видеть, как они будут пожирать мой обед…

Студент подумал было положить ему на плечо руку, дабы тот чего не выкинул, но в небе вырос гуд – внезапный налёт германских самолётов прогнал красноармейцев от кухни. Лонгин подхватил спутника под руку, увлекая его за избу на задворки, тот выпучивал глаза, хватал ртом воздух, но продолжал бежать. Разрывы бомб прогулялись по селу длинной очередью, самолёт, рёвом мотора вытягивая из тебя нервы, пронёсся, кажется, над самой головой. Падая с разбегу, немо вскрикиваешь, ощущая, как тело ждёт осколков долбанувшей невдали бомбы. Ёжишься, дрожа, в жуткой муке беззащитности: вот-вот по тебе пройдётся пулемёт или земля, которая то и дело сотрясается, подкинет тебя в огне, в бешеном грохоте.

Дрожь не уходит, вобрав в себя время, но, наконец, замечаешь – дрожишь только ты. Можно провести ладонями по земле, приподняться. Поистине снизошёл миг счастья – всё стихло. Лонгин оглянулся: Яков Захарьевич лежал на левом боку, вытянув левую руку, а правой словно держась за землю, голова в спутанных волосах запрокинулась, так что лицо было видно, открытые глаза мёртво застыли.

– Куда ему попало? – раздался голос.

Приближался майор Красной Армии, кобура нагана была расстёгнута.