Читать «Грация и Абсолют» онлайн - страница 109

– Фетинья, – назвал имя служанки Лонгин, в детстве обожавший представлять персонажи Гоголя.

– Отличником были в школе! – воскликнул Власов. – Знала бы ваша учительница, кому пятёрки ставит!

Тося приготовила пышную постель, пожалуй, нисколько не уступив Фетинье, и Андрей Андреевич шлёпнул её по ядрёному заду:

– Присылай немок! Кстати, – он обернулся к Лонгину, – при них можно продолжать разговор?

– Без опасений. Их знания русского исчерпываются непечатным резервом.

Раздались бойкие шаги, и две молодых женщины в военной форме, которая весьма шла им, быстро вошли в кабинет. Керстин, высокая, тощенькая, с длинным носом и небольшими зоркими глазами, чуть косолапила, что придавало ей своеобразную пикантность. Беттина была крепка, и фигура и волевое лицо выдавали в ней спортсменку. Она строго взглянула на перину, в то время как Керстин, вскинув руку так, словно держала пистолет, прицелилась в лоб Власова указательным пальцем:

– Пиф-ф-ф! – и захохотала.

Он, застигнутый врасплох таким началом, искал, как бы поостроумнее подыграть, но лишь склонил голову набок. Беттина шагнула к нему и, по-немецки приказав поднять руки, стала, будто производя обыск, похлопывать его ладонями по бокам, её руки ринулись под его пиджак, ощупали торс, тронули пах.

– Эгей! – оробело подал голос Андрей Андреевич: пальцы женщины вторглись ему в ширинку.

– Малшык…

Она, запрокинув голову, смотрела ему в глаза, прятавшиеся за толстыми стёклами очков.

Керстин подскочила к нему сбоку, сняла с него пиджак, рубашку, Беттина расстегнула на нём ремень.

– Малэнкий малшык, не бойсья…

Немки в один миг раздели Андрея Андреевича донага и остались сами в чём мать родила. Беттина натянула презерватив на стоячий фаллос и, держа его правой рукой, стала пятиться к оттоманке. Керстин за спиной мужчины наклонилась и обеими руками толкала его в зад с видом, будто тот не хотел идти и каждый его шаг стоил ей немалых усилий.

Беттина ощутила позади себя постель и, всё так же остро глядя снизу в глаза Андрею Андреевичу, попробовала пальцами твёрдость его торчащего, приподняла ладонью увесистые яйца, пощупывая их. Андрей Андреевич сжал могучими пятернями ягодицы женщины, поднял её, опустил на перину, в которой та утонула. Он налёг на неё, вкрячил елдак по яйца, страстный мужской выдох перешёл в утробное урчание, мужчина стал жадно наддавать, встречая ловкие умелые подкиды.

Керстин прилегла на перину рядом с подругой, схватила её кисть руки, прижала к зеву и стала потираться им о неё, энергично двигая задом.

Лонгин сначала из-за стола наблюдал за происходящим, затем разделся и лёг на кушетку у стены напротив оттоманки. Керстин бросилась к нему, коснулась носом жезла гордости, чуть прикусила уздечку и, обеими руками пожимая яйца, начала источать французскую ласку. Лонгин, однако, хотел изойти в неё, прикрикнул:

– Цыц, бабец!

Уложив бабца спинкой на кушетку, вбил и понёсся. Гребень у неё был расположен низко, фаллос сладко задевал его – она, быстро дойдя, пережила вздрог со стоном. Семью толчками позже ухватил эту радость и молодой хозяин.