Читать «Грация и Абсолют» онлайн - страница 107
Игорь Гергенрёдер
– Но в то время нельзя было делать решительных шагов, – кратко подытожил он, вздохнув.
Лонгин не удержался:
– Почему же?
– Дорогой мой Лонгин Антонович, – доверительно промолвил Власов, – отвечаю вам! Вы не хуже, чем я, понимаете, что политика Сталина и его клики псевдонациональна, их патриотизм – поддельный. И, однако, нас считают изменниками! – он, негодуя, взмахнул рукой и взял рюмку. – А я считаю изменниками тех, кто не воюет против Сталина!
Они обменялись взглядами и выпили.
– Вот вам моя идейно-политическая позиция! – не без важности произнёс Андрей Андреевич.
«Да, но где же ответ на мой вопрос?» – сказал себе Лонгин.
– Против Сталина уже воюют сотни тысяч русских, – напомнил он, имея в виду не только роты и батальоны из вчерашних красноармейцев, но и то, что какое-то их количество имелось почти в каждом германском полку.
Глаза гостя за стёклами очков похолодели:
– Это наёмники, состоящие на германской службе!
Лонгин несколько озадачился:
– Меня восхитило, когда я узнал, что мобилизованные германские солдаты получают жалование. Чего же плохого в том, что его получают и русские в германской форме?
– Германские солдаты выполняют свой долг, воюя за Германию! – разделяя слова, произнёс повышенным тоном Власов. – Как можно не видеть разницу?
Гость и хозяин сидели друг против друга за накрытым столом, думая, о чём у них спор.
– Вы говорили, – промолвил с видом истой любезности хозяин, – что вы сами и многие военные понимали антинародность режима, сочувствовали разорённому и угнетённому крестьянству... Немудрено, что и другие понимали и потому пошли воевать. Так почему они – наёмники?
– Перестаньте! – раздражённо бросил Власов. – Вы прекрасно понимаете. Для человека – родина, государство, законы есть данность! Если каждый станет определять, каков режим и нужно ли выполнять долг, всегда найдётся предлог уклониться от долга... У этого увели корову, у того раскулачили родню, у третьего... словом, будет дурно пахнущая отсебятина, сведение счётов.
– Но это же так естественно, – заметил Лонгин непроницаемо.
– Это естественно, как естественны пороки, себялюбие и всё доморощенное. – Андрей Андреевич выпил, закусил и воодушевлённо продолжил: – Военный, да и гражданин вообще – это, прежде всего, обязанности. Нарушить присягу можно только ради более или менее признанных принципов.
«Более или менее… вы очаровательны!» – мысленно воскликнул Лонгин.
Власов поделился:
– Даже немцы, когда я им рассказывал, что творил со своими Сталин, называли это преступлениями и не сомневались – с ним надо бороться.
– А с Гитлером? – ввернул молодой человек. – Вы их не спрашивали?
– А вы? – и Власов с заразительным добродушием расхохотался.
Лонгин, которому ничего не оставалось, как хохотать вместе с ним, наконец кашлянул и сообщил, что читал листовки с обращением генерала к Красной Армии: Сталин, его присные осуждались резко, доходчиво.
Власов кивнул.