Читать «Комната в подвале» онлайн - страница 13
Грэм Грин
Но Бейнз выбежал из лучшей гостевой комнаты, услышав его крик, и опередил миссис Бейнз. Едва только она ступила на площадку, как он схватил ее поперек туловища. Она замахнулась на него руками в черных нитяных перчатках, и он укусил ее за палец. Она застигла его врасплох, не дав ему опомниться, он боролся с ней яростно, как с чужой, а она отбивалась, зная, на кого направлена ее ненависть. Она покажет им всем, не безразлично ли, с кого начать; они обманули ее; но отражение в зеркале все еще стояло перед ней и говорило, что надо соблюдать достоинство, что она не так молода, чтобы забывать о чувстве собственного достоинства: осыпай его градом пощечин, но не кусайся, толкай его, но не бей ногами.
Старость, тусклость и безнадежность предали ее. Она перелетела через перила, пузырясь черным платьем, и упала в холл; она лежала у парадной двери, точно мешок с углем, который следовало бы внести в подвал через двор. Филип видел это; Эмми видела это; она вдруг села с широко открытыми глазами на пороге лучшей гостевой комнаты, будто у нее не было сил стоять. Бейнз медленно спустился в холл.
Убежать из дому Филипу было не трудно; о нем забыли; он сошел во двор по лестнице для прислуги, потому что у парадной двери лежала миссис Бейнз; он не понимал, зачем ей там лежать; все непонятное ужасало его, как странные картинки в книгах, которых ему еще не читали. Мир взрослых целиком завладел домом; в спальне тоже было опасно; их страсти хлынули и туда. Оставалось одно — бежать, по лестнице для прислуги, через двор, и никогда больше не возвращаться сюда. В таких случаях не думают о том, что озябнешь, что захочется есть, спать; в течение часа ему будет казаться, будто от людей можно убежать навсегда.
В одной пижаме и в ночных туфлях он вышел на площадь, но там его никто не мог увидеть. Это был тот час, когда обитатели особняков разъезжаются по театрам или сидят дома. Он перелез через чугунную ограду в маленький садик; платаны простерли свои бледные лапы между ним и небом. Будто лес, которому нет ни конца, ни края. Он притаился за деревом, и волки отступили; ему казалось, что здесь, в уголке между маленькой чугунной скамейкой и деревом, его никогда не найдут. Он заплакал от горького счастья, от жалости к самому себе; он один, совсем один; не надо больше хранить чужие секреты; он отказался от чувства ответственности раз и навсегда. Пусть взрослые живут в своем мире и оставят его одного в этом надежном уголке среди платанов. «Не будь Иуда одинок в детстве, он не предал бы Христа». Можно было проследить, как мягкое детское личико черствеет в скороспелом эгоизме взрослого человека.
Вскоре дверь номера сорок восемь приоткрылась, и, выглянув из-за нее, Бейнз посмотрел направо, налево; потом он подал знак рукой, и на пороге появилась Эмми; они будто в последнюю минуту попали на вокзал и даже не простились друг с другом; она быстро зашагала прочь, бледная, несчастная от того, что приходится уходить, и лицо ее мелькнуло, точно в окне вагона, когда поезд набирает скорость. Бейнз закрыл за собой дверь; в подвальной комнате горел огонь, полисмен обходил площадь, заглядывая в каждый дворик. По тому, светились ли занавешенные окна вторых этажей, можно было судить, дома хозяева или нет.